Несмотря на учтивость, с которой Стражи обращались к «обычным людям», у Акслин всегда было ощущение, что они считают себя выше них, лучше, главнее. Возможно, именно поэтому ей не нравились слова «нормальный» и «обычный» из уст Стража. Некоторые даже умудрялись употреблять их с некоторым снисходительным тоном, казавшимся Акслин почти оскорбительным.
– Такой же нормальный, как и ты, – ледяным тоном ответила она, пряча от него ребёнка. И всё же взглянула на него через плечо, прежде чем добавить: – Чего ты ожидал? Чудовище? Знаешь, я должна тебе сказать…
Слова замерли на её губах, когда она увидела лицо Ксейна: он внезапно стал бледным как смерть и смотрел на неё так, будто она была воплощением его самого страшного кошмара. «Что я такого сказала?» – озадаченно спросила она себя.
И вдруг она почувствовала страх, хотела убедить себя, что её пугает Ксейн, но это было не так: её беспокоил ужас, который она видела в его глазах. А всё, что могло так напугать Стража, определённо было очень плохой новостью для всех остальных.
В этот момент дверь снова распахнулась, и во двор вышли Декс и Оксания. Акслин взглянула на Ксейна. Он вновь стал Стражем, серьёзным и сосредоточенным.
«Что это было?» – спросила она себя, всё ещё недоумевая.
Оксания подошла к ней и протянула руки, чтобы забрать дочь.
– Это был он? – спросила Акслин.
– Да, – прошептала девушка и разрыдалась.
Акслин обняла её и стала искать глазами Декса.
– Мне очень жаль, – пробормотала она.
Декс стиснул зубы, стараясь казаться более твёрдым и решительным, чем чувствовал себя на самом деле. Потом он увидел Ксейна, который всё ещё стоял у соседней двери, ожидая Рокс. Он глубоко вздохнул и пошёл в его сторону.
– Я должен извиниться перед тобой, Страж.
Ксейн удивлённо посмотрел на него. Акслин вновь поразилась бурной смене эмоций на его лице, словно после событий предыдущего дня невозмутимая маска Стража треснула.
«Не думай так, – ругала она себя. – Это опасно, и ты это знаешь. Он уже не тот, кого ты полюбила. Не мечтай вернуть его. Никогда».
Декс встал перед Ксейном.
– Я должен извиниться перед тобой, – очень серьёзно повторил он. – За то, что я думал, что ты как-то причастен к смерти моего брата…
– Ты видел тело, – понял Ксейн.
Декс кивнул.
– Похоже, всё произошло так, как ты сказал. Прости, что сомневался в твоих словах. Ещё я хочу поблагодарить вас за всё, что вы сделали для нас вчера. Я знаю, что ты бы спас моего брата, если бы мог. Так же, как ты спас нас троих. Четверых, – поправил он себя, указывая на ребёнка, которого Оксания держала на руках.
Ксейн отвёл взгляд.
– Это моя работа, – ограничился он ответом.
– В любом случае ты заслуживаешь моей искренней благодарности, – настаивал Декс. – И всей семьи де Галуксенов. Мы в долгу перед тобой, и поверь, мы этого не забудем.
Акслин удивлённо посмотрела на друга. Никогда прежде она не слышала, чтобы он столь торжественно называл свою фамилию, и не видела, чтобы он вёл себя с таким достоинством и серьёзностью, которые гораздо больше соответствовали его аристократическому воспитанию, чем его обычное весёлое, беззаботное поведение.
Ксейн собирался что-то сказать, но тут из комнаты вышли супруги де Галуксены. Декс вдруг почувствовал себя очень неловко. Он быстро повернулся к Акслин.
– Можешь… не могла бы ты уделить мне пару минут?
– Кто? Я? – удивилась она.
Он кивнул.
– Я хочу тебе кое-что показать.
– Дексар… – послышался за спиной голос отца.
– Это всего на минуту, – повторил он, подошёл к Акслин и взял её за руку, не обращая внимания на неодобрительный взгляд матери. – Пожалуйста. Я знаю, что просил тебя о многом, и, может быть… – добавил он, увидев, что его подруга не произнесла ни слова.
Акслин вопросительно повернулась к Оксании, и та молча кивнула.
– Конечно, – ответила она тогда. – Если это не заденет ничьих чувств.
– Конечно, нет, – поспешил заверить Декс.
Он взял подругу за руку и потащил за собой внутрь комнаты. Девушка, всё ещё растерянная, не осмеливалась оглянуться, чтобы в последний раз встретить взгляд Ксейна.
Страж остался во дворе, сдержанный и молчаливый. «Надо было уйти раньше», – он чувствовал себя ненужным наблюдателем на этой печальной семейной встрече. Но Рокс всё ещё была внутри, разбираясь со своим отчётом, и он решил подождать её. Сейчас ему уже не было смысла уходить без неё.
Ксейн почувствовал себя немного лучше, когда Акслин скрылась из виду. Он отошёл к стене и молча стоял. Люди Цитадели уже настолько привыкли к присутствию Стражей, охраняющих стратегически важные места в городе, что вели себя так в их присутствии, словно они были статуями, а не живыми людьми. Поэтому, когда во дворе де Галуксены-старшие оказались наедине с Оксанией и её ребёнком, он изо всех сил старался слиться с местностью и остаться незамеченным. После неловкой паузы Оксания заговорила первой. Она сделала шаг вперёд, подняла голову и сказала:
– Я понимаю, как тяжело всем в этот момент. – Голос её дрогнул, но она всё же продолжила. – Но, может быть, боль станет чуть менее сильной… благодаря ей, – заключила она, протягивая им ребёнка.
Де Галуксен рефлекторно протянул руки, но жена сделала шаг назад и бросила на Оксанию ядовитый взгляд.
– Мой старший сын мёртв, – сказала она. – С чего ты взяла, что твоё создание как-то утешит меня?
Оксания побледнела ещё больше, если это вообще было возможно.
– Потому что моё «создание» также принадлежит Брокснану. Это его дочь. Ваша внучка.
– Он всегда отрицал это. Он говорил, что этот ребёнок никак не может быть его, потому что у вас никогда не было никакой… близости.
Оксания прерывисто вздохнула, эти слова её явно ранили.
Невдалеке от них вздрогнул Ксейн. Слова аристократки снова вызвали призраков. Он покачал головой, чтобы изгнать их из своей головы.
«Это совершенно невозможно, чтобы метаморфы могли… – он старался избавиться от этих мыслей, но они снова и снова возвращались. – Возможно, им действительно удаётся обманывать обычных женщин, – лихорадочно размышлял Ксейн. – Но они не могли иметь с ними детей. Они были монстрами, во имя Восьми Основателей. Они могли принимать человеческий облик, но и только».
«Если бы это было так, – продолжал размышлять он, – если бы они могли… лежать в одной постели с человеческими женщинами и рожать детей… эти дети не могли бы быть людьми. Никогда».
«Как бы они тогда выглядели?» – Ксейн вздрогнул. Чуть поодаль Оксания вела дискуссию с леди де Галуксен о характере её отношений с Брокснаном. Она говорила о свидетелях, которые видели их вместе, о людях, которые знали, что они были парой, но Ксейн почти не слышал её. Его разум отрицал и принимал возможность того, что на самом деле существуют люди… «Индивидуумы, – поправил он себя, – с кровью метаморфа в жилах». Что эти отвратительные существа проникли в человеческое общество, попросту слились с ним.
