И если это так, то рано или поздно остальным Стражам сообщат, что Ксейн был изгнан из части и, следовательно, они обязаны убить его, как только найдут.
Рокс боялась того дня, когда получит приказ выследить своего бывшего напарника. Вот почему ей так нравились патрули в старом городе: вряд ли она встретит тут Ксейна, так что, если кто и должен его убить, то, по крайней мере, не она.
– Всё тихо? – спросил Алдрикс, возвращая её к реальности.
Рокс кивнула.
– Абсолютно.
«Это место скучнее спящего панциреносца», – подумала она, но прикусила язык. Типичное замечание, которое сделал бы Ксейн, будь он здесь.
Она обнаружила, не без некоторого беспокойства, что теперь, во время патрулирования с Алдриксом и другими, более серьёзными, чем Ксейн товарищами, ей не хватало его неуместного чувства юмора, абсурдного безрассудства, даже его желания разоблачить себя обычным людям… Всего того, что раздражало её в нём.
– Мы должны сделать ещё один обход, на всякий случай, – предложил Алдрикс.
Рокс удивлённо посмотрела на него.
– Думаешь, это необходимо? Наша смена почти закончилась. Ты не хочешь вернуться в казарму?
Напарник пожал плечами.
– Я не устал, а тебе, возможно, стоит сегодня вернуться попозже. – Он сделал паузу и, убедившись, что она не уловила намёка, добавил: – Разве ты не слышала? Ксейн вернулся в Цитадель.
Рокс оставалась невозмутимой, хотя её сердце дрогнуло.
– И?
– Его ещё не выгнали из Стражей. Он заперт в комнате, и ему не разрешают ни с кем разговаривать. По-видимому, окончательное решение относительно его наказания ещё не принято.
Рокс глубоко вдохнула и поняла, что несколько мгновений не дышала.
– Если мы сейчас вернёмся в казарму, то придём к обеду, а в столовой будет довольно многолюдно, – намекнул Алдрикс.
Рокс кивнула, наконец поняв, что имел в виду её напарник.
К этому времени все уже знали, за что они с Ксейном были наказаны. Он же только что вернулся после долгого отсутствия – многие уже не ждали увидеть его. Товарищи, скорее всего, начнут комментировать его возвращение, смотреть на неё, размышлять, знает ли она об его исчезновении, а если знает, то что именно, и, может быть, даже будут задавать ей прямые вопросы.
Рокс было бы сложно выдержать столь пристальное внимание.
Её удивило, что у Алдрикса хватило такта понять это раньше неё самой.
– Ты прав, – ответила она.
– Итак, если ты не возражаешь, я бы хотел сделать ещё один обход.
Они вместе снова двинулись с места и вскоре растворились в сумрачном сердце Цитадели.
28
Ксейн предполагал, что его приведут к капитану Салаксу, как только он доберётся до казармы. Но, к удивлению, его оставили в комнате на целый день, и только когда стемнело, доставили в здание штаба, где он никогда не бывал: там сидело руководство Стражей. Стоя перед кабинетом, Ксейн размышлял, что происходит. Любой капитан мог назначить наказание. Не нужно было беспокоить начальство таким пустяковым делом, как неподчинение, не говоря уже о том, что в нынешние времена у командиров множество других, более важных дел.
Когда ему наконец сказали, что он может войти, Ксейн, твёрдо отпечатывая шаги, неуверенно озирался по сторонам.
Женщина, ожидавшая его внутри, была ему знакома – командир Ксалана. А вот мужчину, который стоял рядом с ней, он никогда не видел. Но, судя по мундиру, это был настоящий генерал. Ксейн замер на мгновение, не зная, как реагировать, пока Ксалана не сказала:
– У тебя есть дурная привычка сознательно пренебрегать своим долгом, Ксейн, и это должно закончиться.
Он наконец отреагировал.
– Да, командир. Я не собирался дезертировать, просто… мне нужно было совершить короткую поездку, но я уехал с намерением вернуться, и…
Слова замерли на губах. Он подготовил речь, но не ожидал, что ему придётся произносить её перед генералом. Он предполагал, что сможет оправдаться перед капитаном Салаксом, своим непосредственным начальником, а теперь понимал, что какое бы оправдание он ни придумал, оно покажется не чем иным, как абсурдным и бессвязным лепетом.
Потому что в глубине души он ничего не мог сказать в свою защиту. Он намеренно нарушил правила и заслужил наказание, вероятно, более суровое, чем предыдущее. И на этом всё.
Поэтому он молчал.
– Куда ты пошёл, Ксейн, и зачем? – хотела знать командир.
– Я вернулся в родную деревню, чтобы повидаться с матерью, – ответил он. – Мне сказали, что она ещё жива и…
– Кто тебе сказал?
Ксейн колебался. Рокс уже попадала из-за него в неприятности, а Ярлаксу он не желал причинить вреда.
– Кто-то, кого я знал в прошлой жизни, – ответил он и, как только произнёс это, понял, что командир сразу подумает об Акслин. Но назад пути не было.
– Ты прекрасно знаешь, что мы, Стражи, должны порвать всякую связь с прежней жизнью.
– Знаю, командир.
– Итак, какое значение имеет то, жива твоя мать или нет?
Ксейн не знал, что ответить. Он недоумённо посмотрел на генерала, но тот стоял молча и неподвижно.
– Я тебе не верю, – выпалила тогда Ксалана.
Ксейн в оцепенении смотрел на неё.
– Командир?
– Я тебе не верю, – повторила она, покачав головой. – Я не сомневаюсь, что ты поехал в Карьер и поговорил со своей матерью, но также я уверена, что ты приехал туда не для того, чтобы проверить, жива ли она. Даже ты не настолько глуп.
Ксейн слегка покраснел, но в глубине души задавался вопросом, откуда командир узнала, что он был в Карьере. Он рассказывал о своей родной деревне. Было ли его начальство в курсе, что его мать живёт в Карьере? Лгали ли ему, когда он был в Бастионе, или они узнали об этом позже?
– Что ты хотел узнать, Ксейн? – продолжала спрашивать Ксалана.
Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Если Стража знала столько всего, возможно, то, что он обнаружил, не было для них новостью. А если и оказалась бы новостью, то кто-то должен был об этом сказать.
– Я пошёл расспрашивать об отце, – признался он наконец.
Ксалана медленно кивнула. Генерал позади неё скрестил руки на груди. Но ни один из них не заговорил.
– У меня есть основания думать, – нерешительно продолжил Ксейн, – что мой отец мог быть… метаморфом.
Последнее слово он произнёс очень тихо, изо всех сил пытаясь подавить дрожь в голосе. Ни Ксалана, ни генерал не отреагировали, и Ксейн почувствовал, как мир уходит из-под его ног.
«Они не в первый раз слышат что-то подобное, – подумал он. – Иначе они бы посмеялись, или возмутились, или разозлились…»
