Но он продолжил говорить. Слишком долго он хранил в себе сомнения и страхи, которые убивали изнутри, и если присутствующие понимали, что он говорит… если они понимали его по-настоящему… тогда, возможно, они могли бы ответить на несколько вопросов. И ему нужны были ответы, даже если они повергнут его в ужас и отчаяние.
– И ещё я пришёл к выводу, – продолжал он с пересохшим горлом, – что все Стражи – дети безымянных монстров.
Всё. Он сказал всё. Ему уже было всё равно, что с ним произойдёт дальше. Он должен был знать. Ему нужно было, чтобы кто-то подтвердил или опроверг её подозрения, дал объяснение, которое снова придало бы смысл его жизни. Он умоляюще посмотрел на Ксалану, желая, чтобы та сказала ему, что всё это его фантазии.
Но командир просто отвела взгляд и спросила:
– Ты говорил об этом с кем-нибудь ещё?
Ксейн попытался вспомнить, обсуждал ли это с Ярлаксом или даже с Рокс. Он прощупал их насчёт метаморфов, но не стал делиться с ними своими подозрениями. К счастью.
– Нет, командир.
Казалось, она облегчённо выдохнула.
– Хорошо.
Ксейн подождал, пока она скажет что-то ещё. Он сглотнул слюну и спросил:
– Значит… это правда?
Ксалана переглянулась с генералом. Тот кивнул и сделал шаг вперёд, сцепив руки за спиной и лицо его стало серьёзным и строгим.
– Генерал Дуксален ответит на твои вопросы, – сказала она спокойно.
Ксейн удивлённо посмотрел на обоих.
– Неужели… – начал он, но замолчал, вытянулся и ответил: – Спасибо, командир.
Она взглянула на генерала и, когда тот снова кивнул, отступила назад и почтительно молча встала в углу.
– Что ты знаешь об основателе Стражи, Ксейн? – спросил он.
У него был на удивление мягкий и добрый голос, который никак не сочетался с его жёстким и непроницаемым лицом, испещрённым шрамами – следами старых сражений.
Страж изо всех сил старался вспомнить, что изучал по этому поводу.
– Его звали Локсинус, – сказал он наконец. – Он путешествовал по деревням в поисках людей с золотыми или серебряными глазами. Они сформировали первый по-настоящему эффективный отряд по борьбе с монстрами ещё до того, как была основана Цитадель.
Генерал кивнул.
– Верно. Знаешь, как он выглядел?
Ксейн нахмурился.
– Локсинус? Я не уверен. На Площади Стражей есть его статуя, но ведь он жил сотни лет назад…
– Да, в самом деле. Но на статуе не отражена его главная особенность: у Локсинуса, основателя Стражи Цитадели, были голубые глаза.
Ксейн посмотрел на него с удивлением.
– Разве основатель Стражи сам не был Стражем?
Его начальник покачал головой.
– Во времена Локсинуса детей с золотыми и серебряными глазами убивали сразу после рождения. – Ксейн вздрогнул. – Тогда все люди жили в деревнях. В анклаве все знали друг друга, и о зачатии, произошедшем при странных обстоятельствах, становилось известно каждому жителю. Тогдашние люди не знали истинной природы безымянных монстров, но знали, что эти дети не были обычными. – Он сделал паузу и тихо добавил: – что они не были детьми своих родителей.
– Поэтому… их убивали, – шёпотом сказал Ксейн.
– Не каждый раз, но часто. Полагаю, это зависело от места и обстоятельств. У Локсинуса была возможность увидеть, как один из этих мальчиков вырос в его собственной деревне, и обнаружить его необыкновенные способности в борьбе с монстрами. Поэтому он отправился по другим анклавам с тем мальчиком в качестве сопровождения, чтобы узнать о происхождении и способностях этих особых детей. За эти годы он спас нескольких детей от убийства и попутно набрал большую команду. Они рассказали ему о невидимках и оборотнях-метаморфах. Обычные люди могли только догадываться об их существовании, но эти дети видели их, знали, что они существуют. Получив эту информацию, Локсинус пришёл к выводу: то, что все подозревали, на самом деле было правдой. Дети с золотыми и серебряными глазами были не совсем людьми. Они рождались от связи безымянных монстров с обычными женщинами.
Ксейн опустил глаза, стараясь сдержать эмоции, переполнявшие его. Он провёл несколько недель, задаваясь вопросом, были ли его подозрения обоснованы, или это всего лишь плод его воображения. Он не осмеливался ни с кем делиться этими мыслями, опасаясь прослыть сумасшедшим или глупым.
– Эти дети были детьми монстров, – продолжал генерал, – но также лучшим оружием людей в борьбе с тварями. В эпоху, когда у людей было гораздо меньше ресурсов для самообороны и они не доверяли ничему, связанному с монстрами, один человек смог преодолеть страх и предрассудки. Но вскоре он обнаружил, что не все такие, как он.
Поражённый Ксейн слушал рассказ о том, как Локсинус обучил этих ребят и превратил их в первое поколение Стражей. Они ездили по деревням, убивая монстров и защищая торговцев на дорогах, но люди им не доверяли. Во многих местах двери для них были закрыты.
– Как… как им удалось завоевать доверие простого люда? – осмелился спросить Ксейн.
– Убивать монстров. Десятками. Сотнями. Тысячами. Борьба за спасение человеческих жизней, день за днём, год за годом. Смерти в бою. Снова и снова. Это был долгий и медленный процесс, настолько, что Локсинус не дождался его завершения. С тех пор и на протяжении веков проливалась кровь бесчисленных Стражей, чтобы защитить людей от монстров. Это дорого стоило, но мы наконец-то получили признание за то, что делаем, а не за то, кто мы есть. Вплоть до того, что люди забыли, каково наше истинное происхождение. – Он впился своими холодными серебряными глазами в Ксейна. – Мы не хотим, чтобы они вспомнили об этом снова. Понимаешь?
Ксейн смотрел на него, ошеломлённый открытием: генерал объясняет ему всё это в обмен на его молчание.
– Если бы обычные люди знали, кто мы на самом деле, – продолжал генерал, – они бы перестали доверять нам. Мы проиграли бы войну, Ксейн. А монстры сумели бы разделить нас и одолеть окончательно. Они истребят всех нас – людей, Стражей… никто не выживёт.
– Но… но… если Локсинус смог понять, возможно, им можно объяснить…
Генерал покачал головой.
– Уже пробовали. Есть люди, достаточно разумные, чтобы понять, что мы нужны, но большинство… – Он вздохнул. – Короче говоря, они не могут принять это. На самом деле это не их вина. Это инстинкты. Монстры убили миллионы людей. Ты просто не можешь просить простых людей согласиться сосуществовать с их отпрысками, не можешь требовать, чтобы они переложили свою безопасность на нас… без сомнений, по крайней мере. Если бы они не боялись нашего происхождения, нашего прошлого… они не были бы людьми.
Но мы тоже не перестали быть теми, кто мы есть: ошибкой, заблуждением, последним жестоким издевательством врагов наших над человечеством. Мы не должны существовать. Единственное, что оправдывает нашу жизнь, – это то, что мы сражаемся с монстрами лучше, чем обычные люди. Что мы единственная надежда на победу в этой войне.
