Ксейн опустил голову. Он не знал, что сказать.
– Значит, теперь ты знаешь, почему дезертировать из Стражи – преступление. Потому что единственное, что оправдывает наше существование среди людей, – это то, что мы посвящаем свою жизнь, до последнего вздоха, защите их от монстров. Пока ты это делаешь, у тебя будет шанс, что тебя будут судить по твоим заслугам, а не за то, что ты сын монстра, – заключил он, вперив взгляд в него.
Ксейн дрожал, сжимая кулаки, чтобы сдержать слёзы, которые наворачивались ему на глаза.
– Я не знал, сеньор, – прошептал он. – Я не знал. Мне очень жаль. Если бы я был в курсе…
Потом послышался мягкий смех командира Ксаланы.
– Думаешь, мы держали в неведении только тебя? – усмехнулась она.
«Это не впервые», – подумал он. Но не сказал этого вслух.
– Остальные Стражи тоже не?..
– …знают о наших генах? – закончил его вопрос генерал. – Конечно нет. Это жизненно важная и очень секретная информация, которая находится только в руках высшего командования Стражи.
Ксейн моргнул, сбитый с толку.
– Но… извините, сеньор… я понимаю, почему мы не можем рассказать это обычным людям. Но Стражи…
– Как это повлияло на тебя, информация о том, кто ты на самом деле? – спросила командир. – Это сделало тебя лучшим Стражем? Это помогло тебе в борьбе с монстрами? Или, наоборот, – добавила она после короткой паузы, – наполнило твои мысли сомнениями, страхом и тоской?
Юноша отвёл взгляд и не ответил.
– Скажи мне, как ты можешь спасать жизни в таком состоянии? Что, если ты потерпишь неудачу в битве из-за того, что не сосредоточен? Что, если мгновение колебаний приведёт тебя к роковой ошибке? А если ты продолжишь задавать себе вопросы, которые сделают тебя ещё слабее? Это может случиться, не так ли?
– Да, – тихо признал он.
– Представь, что было бы, если бы все Стражи столкнулись сейчас с такой же ситуацией, как у тебя, – продолжала она. – На стене. На дорогах. На Западном фронте. На Последнем рубеже. Все бы бесполезно страдали. Задавали себе вопросы. Сомневаясь. Промахиваясь.
Ксейн вздрогнул от ужаса. Он сглотнул слюну, прежде чем сказать:
– Я… простите. Мне жаль, что я узнал то, чего не должен был знать. – Он поднял голову, чтобы посмотреть начальству в глаза. – Что я могу сделать сейчас? Конечно, я получу наказание, но как я могу после него снова стать хорошим Стражем, забыв всё, что я узнал?
Ксалана покачала головой.
– Никак, Ксейн.
Он закрыл глаза в отчаянии.
– На данный момент наказание – это самое меньшее, – продолжала командир. – Мы не можем позволить тебе остаться в Цитадели, это слишком опасно. Для тебя, для твоих товарищей и для обычных людей.
– Я понимаю. Значит, меня отправят в новое место?
– Задание окончательное и пожизненное, – заключил генерал Дуксален, нахмурившись и скрестив руки на груди. – Страж Ксейн, я сообщаю тебе, что ты будешь немедленно и безвозвратно переведён на службу в Стражу на Восточном фронте, также известном как Последний рубеж.
После разговора с начальством двое Стражей проводили его обратно в комнату. Он ни с кем не говорил о своём новом назначении, да ему и нечего было сказать. На следующий день, ранним утром, он отправился в сторону Последнего рубежа, откуда он, вероятно, никогда не вернётся.
Разумеется, не все Стражи погибали там. Некоторые из них возвращались более или менее целыми и продолжали подниматься по карьерной лестнице, пока не становились генералами. Ксейн не стремился стать одним из них. Возможно, когда-то он мог бы это сделать, но теперь прекрасно понимал, что командир Ксалана права: он сомневался, задавал вопросы, боялся. Монстры рано или поздно убьют его. Если ему суждено совершить ошибку, то пусть это произойдёт на Восточном фронте, где нет обычных людей – лишь только Стражи. Ни один невиновный не умрёт из-за него, и, в конце концов, его товарищи были такими же, как он.
Все монстры. Хотя бы отчасти.
Когда чуть позже дверь его комнаты открылась, он даже не пошевелился. Он лежал на кровати, глядя в потолок, погружённый в свои мрачные мысли.
– Ксейн. Вставай.
Он пришёл в себя, узнав голос. Он вскочил на ноги и застыл, как столб, у своей кровати.
– Капитан Салакс, – пробормотал он. – Примите мои извинения. Я не думал…
– Спокойно, мальчик, – прервал он, и юноша немного расслабился. – Мне только что сообщили о твоём новом назначении. – Ксейн кивнул, но ничего не сказал. Капитан вздохнул с сожалением.
– Это… неожиданно, – признал он. – Ты много дней отсутствовал без разрешения, и, конечно, заслужил наказание, но… – он покачал головой. – Только год назад ты закончил обучение. Не принято посылать на Восточный фронт таких молодых Стражей.
Какое-то время он молчал, не зная, что сказать. Было очевидно, что никто не рассказал капитану, почему его отправили туда на самом деле. И он вдруг понял, что его непосредственный начальник не знает тайны, которую так ревностно охраняет высшее начальство Стражей, и которую он сам узнал случайно.
– Полагаю, они пришли к выводу, что то наказание не поменяло моего отношения, – пробормотал он наконец, опустив голову.
Салакс несколько мгновений задумчиво смотрел на него. Наконец опустил плечи и сказал:
– Счастливого пути, Ксейн. И хорошей службы.
Он понимал, что это прощание.
– Благодарю вас, сеньор, – ответил он. – Хорошей службы.
Капитан повернулся, чтобы уйти, но снова остановился на пороге.
– Ксейн. Ты не пленник, понимаешь? Ты можешь выйти из своей комнаты, поговорить со своими товарищами, поужинать с ними… или прогуляться по Цитадели, если хочешь.
– Но… – удивился он.
– Тем не менее, – прервал его начальник, – ты должен вернуться во двор на рассвете и быть готовым к отъезду. Если ты не вернёшься к этому времени, тебя официально исключат из Стражи. А ты знаешь, что это значит.
Ксейн медленно кивнул. Он знал это, но впервые ясно понял.
Если Стража изгоняла одного из своих членов, все остальные были обязаны убить его, как только встретят. Без суда. И без вопросов.
Ему объяснили это давно, после неудачной попытки побега в Бастионе. Поскольку с ним никто не посоветовался, хочет ли он быть Стражем, эта мера показалась ему жестокой и несоразмерной.
Теперь он понимал, что Страж, не служивший в Страже, – не более чем обыкновенный полукровка, существование которого не имело никакой цели.
– Я не пропущу, сеньор, – пообещал он.
Он вообще не собирался выходить из комнаты. Ему было некуда идти, не с кем прощаться. Он не был уверен, что сможет снова посмотреть в глаза своим друзьям, тем более Акслин.
