Михле решила, что к весне количество золотых монет обязано удвоиться – не зря её колдовство крепло и росло, становилось всё более послушным, она даже научилась сплетать оба умения в одно, а это удавалось не каждому. Проблема крылась в том, что Михле была вьюжной колдуньей и зверословкой – а в суровые аларские зимы спрос на вьюги и льды вовсе не тот, что летом. Хотя колдовать на морозе не в пример проще, чем пытаться ворожить стужу среди летнего зноя.
Ей нужен был кто-то готовый больше платить за её умения.
Михле повезло: спустя час пути ей встретился купец на санях и согласился подвезти просто так. Про себя она отметила, как хитро он поглядывал на её рыжие локоны, выбивающиеся из-под пухового платка, и как причмокнул, рассматривая её тело, хотя из-за зимней душегреи Михле сама себе напоминала бесформенный каравай. Она уже приготовилась пугать купца снежными волками, но тот, на счастье, больше не оказывал ей знаков внимания.
Впереди виднелись величественные очертания Азобора. Столица Аларии и манила, и внушала ужас: там сидит старый страшный царь, умирающий от непонятной болезни или даже проклятия, а его старший сын натравливает борзых на всех, кто недостаточно низко ему кланяется. Но сколько же там, должно быть, богатых людей!
Михле не решилась ехать в Азобор, спешилась раньше – когда-нибудь она наберётся храбрости и наглости, но пока поколдует в округе. В деревне был хорошо знакомый Михле трактир, и она потянула дверь на себя – витраж с алым яблоком блеснул перед глазами, и на неё дохнуло трактирным жаром и запахами: тушёный лук, хлеб, грибы. Дешёвая сытная пища в месте, откуда никогда не погонят колдуна. Михле едва не сбил с ног захмелевший посетитель, стремительно шагающий к выходу, но тут же другой человек подхватил её под локти.
– Колдунечка заявилась! – счастливо пробасил Ратко, сын трактирщика. Михле сперва испугалась, не узнав его, сильно вымахавшего за последние месяцы.
– Ну ты и кабаном стал, – пробормотала Михле и тут же поправила языком монетку, норовившую выскочить изо рта. Слова стали неразборчивее, но Михле уже научилась почти не коверкать их.
– Спасибушки-спасибушки, стараюсь. Сейчас усадим тебя, где же…
Ратко неповоротливо затоптался, выискивая свободное местечко. Михле уже поняла, что не занято только в углу, там, где у стола помещалось лишь два стула, – весь трактир уже заполнили шумные компании, решившие провести морозный тёмный вечер за выпивкой.
– Это хорошо, что ты пришла. Поможешь по мелочи? Руку вот обжёг. – Ратко сунул Михле под нос мясистую руку с красным ожогом у основания большого пальца.
– Я не лекарка, – возразила Михле.
Ратко отмахнулся:
– Ай, не скромничай. Вьюжная колдунья не хуже лекарки исправит всё, что натворил огонь. Подсобишь?
Михле было приятно, что Ратко так высоко оценил её колдовство и что он при всей своей взбалмошности запомнил, что она – вьюжная. Михле обхватила обожжённую руку юноши и шевельнула пальцами над ожогом. В воздухе заискрили снежинки и легли на кожу, мгновенно тая.
– Это всего лишь снег. Прости.
Ратко просиял, будто Михле ни больше ни меньше наколдовала ему новую руку.
– Чудесный снег! Сразу стало легче. Спасибо, пойду принесу тебе чего-нибудь вкусного.
Михле пожала плечами и дружелюбно улыбнулась, когда Ратко, уходя в сторону кухни, обернулся к ней. «С таким же успехом мог бы сунуть руку в сугроб», – подумала она.
Ратко скоро вернулся, заговорщически двигая бровями. Поставил перед Михле тарелку с кашей и, наклонившись, прошептал:
– Колдунечка, хочешь заработать?
Михле насторожилась:
– Конечно хочу.
– Тогда слушай. Видишь того господина? – Ратко повёл подбородком куда-то себе за левое плечо. Михле осторожно выглянула, стараясь не привлекать к себе внимания, и увидела молодого мужчину в чёрном, настороженно приглядывающегося к посетителям. Его руки были сложены на столе, а большие пальцы нервно стучали друг о друга – похоже, он кого-то ждал. Или искал.
– Вижу.
– Ему нужен колдун. Ну, или колдунья – не уточнял, разницы не заметит, думаю.
– Зачем?
Ратко хмыкнул:
– Для колдовства, очевидно. Если желаешь, я прямо сейчас посоветую тебя ему.
Михле ещё раз посмотрела на незнакомца. Он выглядел мрачным и недружелюбным, было видно, что он тут впервые и ему здесь не нравится.
– Хочу. Посоветуй.
Ратко расплылся в улыбке, ободряюще стиснул плечо Михле – так, что даже через душегрею стало больно, – и двинулся прямо к мужчине, без стеснения расталкивая посетителей. Михле искоса наблюдала: Ратко что-то говорил, размахивая ручищами, а чужак только хмурился. Вскоре незнакомец встал и бесшумно опустился на свободное место прямо напротив Михле, недоверчиво посматривая на неё из-под сдвинутых тёмных бровей. Тёмно-русые волосы, остриженные по шею, обрамляли худое лицо с двух сторон. Михле отметила, что глаза у него похожи на лёд: бледно-серые с голубыми искрами, а нос, хоть и с горбинкой, но всё равно красивый.
– Говорят, ты колдуешь, – прямо начал он.
– Колдую.
– Что за род?
– Вьюжная. И зверословка.
На лице мужчины промелькнуло что-то похожее на уважение. Он подался вперёд, сложив руки на столе точно так же, как прежде.
– Хорошо. И долго колдуешь? Больно молода на лицо.
Михле стянула с головы платок, высвобождая косу. Непослушные кудри, которые не убирались в причёску, закрутились по бокам от лица. Она знала, что теперь выглядит на свои восемнадцать, а в платке похожа на ребёнка. Отчего-то она чувствовала: у этого человека есть деньги. И он готов щедро платить за колдовство. То, что колдовство будет недобрым, Михле даже не сомневалась.
– Теперь вижу. Всё равно, я мог бы найти и более опытную колдунью. Какова твоя цена?
Михле быстро перекатила монетку за другую щёку и ответила:
– Сперва говори, что нужно сделать.
– Напугать человека колдовством.
– Что за человек? Как сильно напугать?
– Если выйдет, то до смерти. – Мужчина криво усмехнулся. – Только сама не пугайся так. Мой хозяин хорошо заплатит. Лучше, чем любой другой. Пойдёшь к нему? Расскажет, что и как делать.
– Что за хозяин?
Мужчина спрятал ухмылку, снова стал серьёзным и сосредоточенным.
– Увидишь. Согласна?
Михле не нравились это предложение и этот человек. От него будто пахло чем-то опасным, тёмным и смутным, смотреть на него – всё равно что заглядывать в пустой колодец. Но одновременно с тем росло и любопытство. Монетка за щекой была шершавой: Михле наизусть выучила очертания отчеканенной девоптицы, знала каждое её пёрышко и форму ветки над головой. Она остановила язык на крохотном выпуклом кругляше, изображающем яблоко над девоптицей. Яблоко – колдовской символ, Михле родилась с колдовством в крови и вырастила его, так отчего же с таким даром она довольствуется несчастной парой монет? Старики часто говорят: настанет ещё тот день, когда Алария с её царями преклонится перед колдунами Стрейвина – в их руках истинная сила и мощь. И каждый колдун способен приблизить этот славный день, если будет усердно трудиться на благо своего рода. Михле перебросила косу через плечо и исподлобья взглянула на мужчину. Тот сидел, откинувшись на стуле, и, казалось, вовсе не жаждал её согласия: таким оскорбительно-скучающим был его вид. Михле едва не покраснела от злости. Приехал просить, а сам даже из вежливости не может сделать менее нахальное лицо!
