– Завтра утром верховные проедут мимо леса. Мы должны быть готовы, – заключил Вьюга. – Приведите в порядок себя и коней, чтобы с достоинством въехать в Азобор.
* * *
Проснувшись среди ночи, Ивлад понял: что-то изменилось. Через старое помутневшее окно проникал неяркий свет, хотя до рассвета было ещё далеко. Тихо одевшись, он вышел наружу. Оставаться в избе казалось невозможным – что-то будто звало и тянуло выйти.
Под ногами хрустел и искрился снег. От изб служанок стелился дымок, а глубже, из чащи лился золотой свет – совсем как тот, который исходил от Литы, когда она улетела из дворца и встретилась с Грайей, только гораздо ярче. В его лучах колдовские яблоки сияли кроваво-алым, будто льдинки, напитанные кровью.
Ивлад зачарованно выдохнул. Собственная одежда и руки в этом свете казались залитыми солнцем – вечерним летним солнцем посреди зимней ночи. Из глубины чащи доносились нежные голоса, переливчатые, как перезвон колокольчиков. Ни один музыкальный инструмент, слышанный Ивладом, не мог звучать так тонко и ласково. Так могло звучать только истинное волшебство.
В вершинах виднелись силуэты девоптиц: чудесные, грациозные, с длинными хвостами и величественно распростёртыми крыльями. От них исходил медовый свет, и в его лучах хотелось купаться, хотелось навсегда остаться в этой песне, среди их голосов. Украшения на головах и шеях хозяек леса сверкали ярче, чем иней на серебряных ветвях яблонь. Не сводя с них глаз, Ивлад зашагал дальше, глубже в чащу леса.
– Что ты делаешь?!
Кто-то с силой рванул его за плечо. Блаженная пустота в голове взорвалась злостью. Ивлад обернулся, готовый ударить того, кто прервал его наслаждение, но остановил занесённый кулак, узнав Нежату.
– Иди в избу, – гневно процедил он.
– Это ты иди. – Нежата даже не успела собрать волосы после сна, так и стояла с распущенными чёрными прядями и румяным, но возмущённым лицом. – Неужели не понимаешь? Они хотят тебя заколдовать.
Ивлад с сожалением посмотрел в сторону чащи.
– Но там так хорошо. Светло.
– Не светлее, чем везде в лесу. Я слышала, как ты вышел, и собралась следом. Тебе уже мерещится то, чего нет. Возвращайся в постель, быстро!
Она схватила брата за плечи и хорошенько встряхнула.
– Очнись ты! Они хотят сделать всё, чтобы ты и мыслить перестал о том, чтобы уйти.
«Так, может, и не нужно уходить?» – вяло подумал Ивлад. Ярость сменилась тоскливым принятием, в груди бушевали переменчивые вихри: то вспыхивал огонёк злости на сестру, то хотелось плакать от грусти по дому, то что-то тянуло его в чащу, к девоптицам. Будто кто-то проник в его душу и начал спутывать тонкие ниточки, ведущие к сердцу, пытался сплести из них что-то новое, но пока получались только смятение и круговорот противоречивых чувств.
– Ивлад!
Нежата легонько ударила его по щеке.
– Иди спать, живо.
Она схватила брата за плечи и упрямо потянула в сторону изб. Ивлад обернулся на чащу: там ещё тлели манящие золотые огни, а в голове у него клубился дурманящий туман, в котором переливались дивные голоса.
* * *
Утром на ветвях сидело ещё больше девоптиц, чем обычно. Ивлад с Нежатой вывели своих коней, а девоптицы с радостным любопытством наблюдали за происходящим. Домир вышел следом – смурнее обычного, с тенями под глазами.
– Лита, ты-то куда? – выкрикнула Талица.
– Провожу, – отмахнулась Лита.
– Куда это вы собрались? – спросила Грайя. – А если мы не выпустим?
Она полетела вперёд Вьюги, сшибая с веток снежные шапки.
– Куда повёл наших людей, колдун?
– Они не ваши, – возразил Вьюга, упрямо двигаясь к границам леса.
Девоптицы тоже стали перемещаться по деревьям, чтобы ничего не пропустить.
– Один-то точно мой. Выторгованный. Его-то оставь. Девку свою забирай, так и быть. Но светленький царевич – наш!
– Грайя! – возмутилась Лита.
Грайя сощурила тёмные глаза.
– А ты, значит, мечтаешь с ним уединиться в новую луну? То-то я смотрю, ходишь как привязанная. Вот и Литочка наша выбрала мужчину, а то никто ей не нравился, всё нос воротила. Этот-то больше на девку похож…
Лита вспорхнула и наотмашь ударила Грайю крылом, так, что подруга едва не свалилась вниз.
– Ты меня спасла, это верно, но научись держать язык за зубами, – шикнула Лита.
– А ну молчать!
На снег опустилась Верина и обратилась ко Вьюге.
– Давай, колдун. Плати откуп.
Она протянула ему нож, зажатый в мощной когтистой лапе.
Вьюга принял оружие с поклоном. Лита заметила, как Нежата подалась вперёд, будто хотела отнять у него клинок, но замерла, гордо вытянувшись струной. Домир остался стоять чуть в стороне и молча наблюдал за братом и сестрой.
– Сперва я, – произнёс колдун и резанул себе по ладони.
Кровь брызнула на снег, Вьюга присел и прижал руку к земле. Снег быстро пропитался алым. Затем Ивлад взял у него нож. Сердце Литы трепыхнулось, когда царевич разрезал свою ладонь: так непривычно тёмный порез изуродовал белую кожу. Он тоже окропил кровью снег и хотел передать нож сестре, но Вьюга его остановил.
– Я отплачу за неё.
– Ещё чего! – Нежата шагнула ближе. – Ну-ка дай. Что я, немощная?
– Нет. – Вьюга чуть склонил голову, показывая своё уважение. – Они просили царской крови. И уже получили её. Вместе с моей.
– А моя – царская, смешанная с колдовской.
Нежата ловко выхватила нож у колдуна и без колебаний разрезала свою ладонь. Вьюга поморщился и протянул ей кусок ткани, но Нежата уже обмотала рану концом накидки и отвернулась, всем своим видом показывая, что не примет от Вьюги никакой помощи.
Затаив дыхание, Лита наблюдала за Ивладом.
Ночью девоптицы пели песню – по велению Верины. Литу не взяли с собой: то ли не доверяли после того, как она сблизилась с людьми, то ли посчитали, что её слабый голосок ничего не добавит общему хору. Лита волновалась: как песня повлияет на царских детей? Ивлад сегодня двигался резче, чем обычно, плотно сжимал губы и хмурил брови – будто за ночь из юноши стал взрослым мужчиной. Лита не могла понять, какие чувства вызывает в ней этот новый, повзрослевший Ивлад: уже не нежность, а что-то другое, более терпкое и горячее. Лита зажмурилась, прогоняя непрошенные мысли.
Девоптиц вокруг стало больше. Лита покрутила головой – ей показалось, тут собрались все, от самых юных девочек до дряхлых старух. Некоторые переговаривались, несколько раз Лите показалось, что на неё косо смотрят…
Вдруг Ивлад развернулся к собравшимся девоптицам, расправил плечи и, задрав голову, лихо выкрикнул:
