Письмо Хайди было написано на бумаге такого же оттенка желтого, как и конверт. Ее почерк был маленький и аккуратный, буквы наклонялись влево, как ряд маленьких парусников в сильный ветер. Я быстро пробежалась по первой странице и на половине второй нашла слова про меня. Папа говорил правду. Хайди писала, что очень хочет лично со мной познакомиться.
Я была уверена, что ее приезд будет отложен из-за пожара. Мама не могла бы позволить, чтобы гости приехали в дом, когда он в таком ужасном состоянии.
Я была расстроена, что Хайди не приедет, но в то же время я радовалась. Мне не хотелось делить свою комнату с незнакомым человеком. Да и к тому же я должна была направить все свое внимание на поиски Бяки.
Когда я засовывала письмо обратно в конверт, я обнаружила, что Хайди положила для мамы еще что-то. Фотография. Это было выцветшее изображение моей мамы в нашем дворе. Она обнимала девочку с короткими темно-русыми волосами.
Хайди.
До этого я никогда не видела эту фотографию, но я хорошо знала историю ее появления. На следующий день, когда Хайди узнала, что ее мама умерла, она была так несчастна, что обрезала свои волосы. Я внимательно изучала их лица на фотографии. Хайди улыбалась, но было заметно, что недавно она плакала. Мама тоже улыбалась, но было что-то странное в ее глазах. Что-то, что я никак не могла уловить.
Я услышала, как открылась входная дверь.
– Рори? – позвал меня папа.
Я быстро впихнула фотографию обратно в конверт, бросила его в шкатулку и закрыла крышку.
Влажные волосы папы прилипли ко лбу, а его джинсы испачкались от низа по колено.
– Вы нашли Бяку? – спросила я, с тревогой осматривая комнату.
Папа покачал головой.
– Мы звали и звали, но он так и не пришел. Я оставил объявление в приюте для животных, так что они будут начеку.
– Мне нужно домой, – сказала я. – Прямо сейчас. А что если Бяка вернется, а дома никого не будет, чтобы впустить его? А что если он голоден? Или ранен?
– Мы не можем пойти домой, – сказал папа. – Во всяком случае, не сейчас. Нужно поменять крышу. Проводка сырая, так что там нет электричества. И повсюду пахнет дымом. Все ковры, постельные принадлежности и занавески придется стирать или выбрасывать. И когда…
Его голос затих, не успел он закончить предложение.
– И когда что? – спросила я.
– Когда твоя мама хотела осмотреть кровати, чтобы понять, можно ли как-то спасти матрасы… – он снова засомневался и посмотрел на маму, которая тихо сидела в коридоре. – Сними свое пальто, Руби, – сказал он. – Ты капаешь на ковер.
Мама не пошевелилась, а ее лицо было спокойным как гладь озера.
– Что случилось? – спросила я.
– Аврора, нам надо поговорить, – сказала мама.
– О чем?
Она залезла в свой карман и достала зажигалку Зиппо.
– Об этом.
Глава 8
Больше, чем палец любит указывать
– А что в этом такого? – спросила я, растирая лоб костяшкой правого большого пальца. Эта привычка появилась у меня недавно. – Это обычая старая зажигалка. Я даже забыла про нее.
Папа наконец уговорил маму снять пальто, и они сели рядом друг с другом на диван в гостиной. Я села на деревянный стул напротив них. На мне была все та же ночнушка, в которой я была в момент начала пожара. Один из мальчиков, Джо или Джек, вышел из комнаты с сонными глазами, в тапочках и гигантских баскетбольных шортах. Он скрылся в ванной, и через минуту мы услышали шум душа.
– Откуда она у тебя? – спросила мама.
– Нашла в траве возле почтового ящика.
– Когда? – спросила она.
– Какая разница?
– Я просто хочу понять, – сказала она.
– Что понять?
– Зачем ты спрятала зажигалку под матрас? – спросил папа. – Почему ты не рассказала нам? Это не похоже на тебя, обычно у тебя нет от нас секретов.
– А почему ты не рассказывал, что у тебя проблемы с сердцем? – вспылила я.
– Потому что шумы в сердце – это не страшно, – ответил папа.
– Как и зажигалка, – настаивала я.
– Тогда зачем ты ее спрятала? – спросила мама.
– Потому что я знала, что вы не разрешите мне оставить ее. Особенно ты, мам. Все знают, какая ты паникерша.
– Паникерша? – переспросила мама.
– Дядя Джеймс так называет тебя.
– Дяде Джеймсу не стоит лезть не в свое дело, – огрызнулась мама, и кровь начала приливать к ее щекам. – Он не знает, что главное в воспитании детей.
– А ты знаешь? – спросила я.
– Как это понимать? – спросила мама, и я поняла, что задела ее.
– Я уверен, Рори не это хотела сказать, – сказал папа.
Я не знала ни что я имела в виду, ни почему я это сказала. Это просто вырвалось. После того как я увидела ту фотографию, мне было не по себе. Я запуталась, как ожерелья в маминой шкатулке. Я не могла нормально думать, да еще и родители засыпали меня вопросами про зажигалку.
– Зачем тебе вообще понадобилась такая старая зажигалка? – спросил у меня папа.
– Разве ты в детстве никогда не находил что-то прикольное и не хотел оставить это себе? – ответила я вопросом на его вопрос.
Он кивнул.
– Наконечники стрел и пробки от бутылок.
– Это не то же самое, – сказала мама, и цвет ее щек стал еще ярче. – Рой, скажи ей, что это не то же самое.
– Мам, к чему столько шума? Это просто обычная старая зажигалка. (Первое) она не работает и (второе) попробуй сама, если не веришь мне.
Не говоря ни слова, мама откинула крышку, и – пиши! Затем она положила большой палец на колесико и нажала на него. Раздался щелчок, появилась искра. Поднялось желтое пламя.
– Дай ей возможность все объяснить, Руби, – сказал папа.
– Объяснить что? – спросила я. Я почувствовала, что мои щеки горячеют.
– Давайте мы все успокоимся, – сказал папа.
– Я и так спокойна, – ответила я. – Это вы тут странно себя ведете.
– Ты была расстроена из-за чемодана? – спросила мама. – Из-за этого?
– Почему мне вдруг было расстраиваться из-за чемодана, мам? Я же наоборот, помогала папе держать это в секрете, ты что, забыла?
– Ты сказала, что хотела бы, чтобы он был твоим. Ты сказала, что хотела бы хранить в нем свои летние вещи зимой и зимние вещи…
– А это тут вообще причем? – прервала я.
Мама посмотрела на папу.
– Рой? – взмолилась она, и первая слезинка скатилась по ее щеке. – Мне нужна твоя помощь.
