– Хорошо, – сказала я.
У меня было чувство, будто я знала, куда она собралась пойти. Мама как-то раз водила меня на кладбище, когда я уже была достаточно взрослая, чтобы начать задавать вопросы о том, что случилось с мамой Хайди.
– Маму Хайди звали Юфь? – я помню, как задала этот вопрос, когда увидела надгробный камень с выгравированным на нем розовым мрамором списком названий.
София Линн Де Мут
Да будет так
Драгоценный букет
Юфь
– Иногда, когда человек действительно кого-то любит, он придумывает для него специальное слово, чтобы дать ему понять, как сильно он его любит, – сказала мама.
– Как ты, когда называешь меня сладкой? – спросила я.
– Да, – сказала она, дотрагиваясь до моей щеки. – Как я. Эллиот называл маму Хайди Юфь, потому что он любил ее.
– Юфь означает любовь, – сказала я.
– Да, – ответила она. – Юфь означает любовь.
Мне было немного неспокойно, потому что я все утро просидела дома, притворившись больной. Так как больше мне было нечего делать, я решила проследить за Хайди. Я хотела узнать, права ли я была в своих догадках. Я знала короткую дорогу к кладбищу, так что к тому времени, когда она пришла, я уже спряталась в высокой траве под ивой недалеко от места, где была похоронена мама Хайди.
По пути туда Хайди собрала букет из диких цветов: васильки и дикая морковь. Она наклонилась и положила букет на землю, а затем склонила голову. Дул легкий ветер, который струился через цветки клевера и помогал ее словам долетать до меня.
– Привет, мама, – сказала она. – Это я, Хайди, – она замолчала и положила одну руку на живот. – Мне надо так много тебе рассказать, мама. Я вышла замуж за удивительного мужчину по имени Пол, и скоро у нас будет ребенок. Маленькая девочка, прямо как я была у тебя. Помнишь, мама? Берни передает тебе привет. Она скучает по тебе.
Мне стало немного неловко, что я слежу за ней. Но прямо сейчас я не могла уйти, потому что тогда она бы заметила меня и узнала, что я следила за ней. Ветер поменялся, и теперь было сложнее разбирать ее слова. Наконец она закончила и села на траву, расправив вокруг себя юбку. Она сидела так некоторое время и водила пальцами по траве. Затем вдруг неожиданно она запрокинула голову назад и засмеялась. Я видела, что она держала что-то в руках, но я была слишком далеко и никак не могла рассмотреть. Она встала, поцеловала свои пальцы и дотронулась до розового камня.
– Скоро вернусь, мама, – сказала она. – Юфь.
Я увидела, что она положила этот предмет в карман свитера. Потом она развернулась и направилась обратно домой.
Я обогнала ее и первой оказалась дома. Когда она вошла, я сидела на кухне и ела крекеры.
– Хорошо погуляла? – спросила я, откусывая уголок печенья и завершая узор из одинаковых маленьких волн. Десять укусов, включая уголки.
– Да, – сказала она. – Но я немного устала. – Она сняла свитер и повесила его на спинку одного из стульев на кухне. – Думаю, что я, наверно, немного полежу.
– Если хочешь, можешь полежать на моей кровати, – тут же сказала я. – Там удобнее, чем на диване. И ты можешь закрыть дверь, чтобы тебя не разбудил телефон или мама, которая включит блендер или еще что-нибудь.
– Это очень мило с твоей стороны, – сказала она. – Ты уверена, что не против?
– Уверена, – на меня накатил приступ вины, потому что я не была такой милой, какой она про меня думала. Я завершила все ряды волн на своем печенье и проверила, закрыта ли дверь в моей комнате. Потом я побежала обратно на кухню посмотреть, что же Хайди положила в свой карман.
Я не могла там ничего найти. Может быть, что бы там когда-то ни было, оно выпало по дороге? Я проверила еще раз, на этот раз тщательнее, проверяя пальцами все углы. Вдруг на самом дне кармана я почувствовала что-то мягкое и влажное. Я вытащила это, с моих пальцев свисал увядший клевер. Он поник от путешествия в кармане Хайди, поэтому я положила его на свою ладонь и стала осторожно распрямлять лепестки. Я считала – один, два, три. И тут я заметила что-то зеленое, выглядывающее из-под одного лепестка. Я аккуратно оттащила его, и из-за него показался другой лепесток. Это был четырехлистный клевер! И вдруг я поняла.
Хайди не отдала свою удачу моей маме.
Она хранила ее при себе.
Глава 16
Больше, чем сердце любит биться
Я не могла дождаться, когда Хайди проснется. Я еще не решила, сказать ли прямо, что я знаю про четырехлистный клевер или сначала подготовить ее. В конце концов, я решила, что не могу это больше терпеть, пошла в свою комнату и открыла дверь. Хайди лежала на кровати, но ее глаза были открыты.
– Извини за беспокойство, – прошептала я. – Мне нужно взять свой свитер.
– Проходи, – сказала она. – Я все равно собиралась вставать.
Это был просто предлог, чтобы войти, но я все равно подошла к шкафу и достала оттуда свитер.
– Эта комната навевает у меня так много воспоминаний, – сказала Хайди. – Когда я спала здесь в первый раз, я сказала твоей маме, что простыни пахнут небом.
– Как пахнет небо? – спросила я, стукнув себя по кончику носа один, два, три раза. Я стала дотрагиваться до него чаще с тех пор, как Хайди приехала.
– Вот так, – сказала она, поворачивая лицо в подушку. – Я думаю, они так пахнут, потому что Руби сушит вещи на улице, а не в сушилке.
– Я думала, так все и делают, – сказала я, дотрагиваясь до своих локтей – сначала до правого, а затем до левого.
Хайди улыбнулась.
– Только не в Рено. И никто там не умеет готовить такое вкусное жаркое, как получается у твоей мамы. Я не понимаю, что она делает, чтобы морковь была такой вкусной. Я могу съесть целую тонну.
Мама скоро должна была прийти домой, поэтому я не хотела тратить время на разговоры о простынях и морковке.
– Если бы тебе пришлось угадать, где сейчас Бяка, что бы ты сказала? – спросила я, стараясь не показать, как я была взволнована.
Мне показалось, что Хайди не ожидала такого вопроса.
– Боже. Я совсем не разбираюсь в собаках.
– Это неважно. Просто угадай, где он сейчас.
– Когда Бернадетт что-то теряет, она говорит: Кем ни найдется – пусть ко мне вернется; светит лучик золотой, освещает путь домой.
Мое терпение лопнуло. Настало время поймать ее на крючок.
– Слушай, – сказала я, – не сердись, но я знаю про четырехлистный клевер. Я видела, как ты положила его в карман.
Хайди приподнялась на один локоть.
– Что ты видела? – сказала она.
Я почувствовала, что мои щеки загорелись.
