– А я? Возьми меня с собой! – вскинулся Сашка. Ишь ты. А я по тебе скучал, оказывается.
– А тебе, Заноза, особое повеление от господина поручика. Крыльцо от снега очистить да песком посыпать.
У Белкина вдруг на лице появилась ехидная ухмылка, и он, подмигнув, хлопнул Сашку по плечу.
* * *
Мы с Еремой внесли мольберт в большой зал, установили и в четыре руки закрепили на нем нарисованную поручиком Ниронненом схему. После чего синхронно сделали шаг назад, встали вплотную к стене и застыли как изваяния.
В центре зала, подальше от окон и сквозняков, за длинным столом сидели офицеры полка и неспешно трапезничали. Командиры батальонов – два секунд-майора и пример-майор, командир нашего батальона Небогатов, полковой квартирмейстер секунд-майор Стродс, командир полковых пушкарей, сам полковник Лебель с одним из двух своих адъютантов и наш ротный – капитан Нелидов.
Поручик Нироннен отошел на пару шагов, посмотрел еще раз схему, убедился, что все в порядке, и слегка растерянно повернулся к столу, откровенно не зная куда себя девать. Полковник Лебель, увидев его растерянность, поднялся из-за стола и подошел к схеме. Осмотрел, провел пальцем по линиям и благосклонно улыбнулся Нироннену.
– Хорошо сделано. Люблю такое! Писарчук оформлял?
Нироннен покраснел и ответил:
– Сам делал. Писарчук только приложения записывал. Вот, пожалуйста, – и протянул полковнику стопку листов, которые до этого крутил в руках.
Хотя с чего это я вдруг решил, что он покраснел? Он же рыжий, как морковка. Может, мне просто показалось из-за цвета его усов и желтого света свечей.
Полковник бегло проглядел бумаги, изредка сверяясь с размещенной на мольберте схемой и, по-видимому, остался доволен.
– Хорошо! Меня, милейший, в Шляхетском корпусе за геометрию и тригонометрию всегда хвалили. Могу, знаешь ли, отличить хорошую работу от халтуры.
Говорил он с заметным акцентом, практически не используя мягкие согласные и очень коротко проговаривая гласные. Впрочем, понять его было можно. Или просто я уже привык к такому количеству разных версий разговорного русского языка?
– Благодарю вас, господин полковник! – потупился Нироннен.
А ведь они с полковником Лебелем почти ровесники, обоим уже лет под сорок. Только Нироннен более тяжеловесный. Широкое лицо, широкие плечи, крупные кисти рук с раздутыми пальцами. Лебель же сухопарый, подтянутый. Чем-то похожий на гончую. А Нироннен, соответственно, на бульдога. М-да. Осторожнее надо с такими мыслями. Ишь чего удумал – высокородное начальство с брехливыми псами сравнивать!
– Пожалуй, пора начинать!
Полковник Лебель хлопнул пару раз в ладоши. В зал тут же прибежали слуги. Пока они убирали со стола, офицеры подошли к нашему импровизированному стенду и принялись осматривать схему, вполголоса обмениваясь комментариями. Только капитан Нелидов остался за столом, вольготно развалившись на спинке стула.
– Вот, Вильгельм Францевич, об этих нижних чинах я вам рассказывал. Солдат Кривич, которого… ну вы знаете. И капрал Серов. Это он привез серебро от преподобного Иосифа.
Полковник мазнул взглядом по мне и внимательно осмотрел с ног до головы Ерему. Переглянулся со Стродсом, кивнул каким-то своим мыслям, развернулся и провозгласил:
– Прошу садиться.
Офицеры заскрипели стульями, располагаясь за столом, и Лебель начал:
– Господа! Я внимательно изучил марш полка минувшей осенью из Риги в Псков. В связи с чем уведомляю вас, что считаю неприемлемым совершать предписанный нам марш таким же порядком. Погодные условия не простят нам такого количества накладок и погрешностей. Ночевки солдат в палатках, шатрах, шалашах и что вы там себе еще придумывали – не для зимы. В нынешних условиях мы с вами должны разработать маршрут таким образом, чтобы все солдаты имели ночевку в крепких деревянных домах с печью и никак иначе. Это понятно?
Полковник окинул взглядом собравшихся офицеров.
– Вроде бы я не сказал ничего для вас нового, однако в осеннем марше подобного исполнено не было. По какой причине и по чьей вине – это уже дело прошлое. Нынче же полку предписано совершить марш на Митаву для соединения с основными силами армии. Об этом самом марше мы с вами сегодня и поговорим. Силами роты капитана Нелидова была разведана дорожная обстановка по первой части маршрута следования. – Вильгельм Францевич плавно опустился в свое кресло во главе стола и обратился к Нелидову: – Прошу вас, Алексей Андреевич. Начинайте.
Капитан Нелидов привстал, благосклонно кивнул поручику Нироннену и плюхнулся обратно на стул. Нироннен откашлялся, сделал шаг к мольберту и начал:
– От переправы через реку Великая Рижский тракт круто забирает на север, к берегу Псковского озера. Затем у погоста Камно идет по Каменецкой губе. Протискивается между речкой Каменкой и Грамским болотом и поворачивает на юго-запад, через село Подграмье на Изборск. Дорога проходит по хорошо заселенным землям Завелицкой засады, затем идет по землям Никольской губы Изборского уезда. Местность холмистая, с большим количеством оврагов. Почти вся дорога проходит по лесу, иногда встречаются небольшие луга, сейчас замерзшие, а по летнему времени – заболоченные. Вот здесь, – Нироннен указал на первый столбец сбоку от схемы, – перечень деревень и хуторов с примерным расстоянием между ними по пути следования. Приметные места, колодцы и обширные поляны указаны на схеме и подробно расписаны в примечаниях. Так же к схеме прилагается лист с именами владетелей деревень и земель.
Рассказчик из Нироннена аховый. Дикция монотонная, постоянно дергает рукой к схеме, будто не знает, куда ее деть. Левая-то у него лежит на рукояти шпаги, а вот правая все время дергается. Видно, что он не в своей тарелке.
К середине его рассказа я начал сосредоточенно считать снежинки, налипшие снаружи на окно, и придумывал, будто у них там морской бой. Увлекательно и весело. Главное – не двигаться и не заснуть. Вон, капитан Нелидов уже откровенно клюет носом. А майоры и полковник – ничего так, внимательно слушают, в глазах интерес. Один из секунд-майоров делает себе на листке какие-то пометки карандашом, а Небогатов ему вполголоса что-то комментирует.
Говорил Нироннен не так уж и долго, но далось ему это тяжело. Вон, аж потом покрылся. Жаль, нельзя повернуть голову и посмотреть, как там мой Ерема, не уснул ли? Я ж мебель, мне нельзя двигаться.
– Вот тут, в десяти верстах от Изборска, у погоста Таилово, в самом центре Таиловской губы большая развилка дорог. Есть своротка с Рижского тракта на север, на Печоры, и на юго-запад, на Ротово и Лавры. В пяти верстах от Лавр большак поворачивает на Мариенбург. – Мартин Карлович не удержался и почесал-таки правой рукой нос. Вон, значит, чего у него рука все время так дергалась!
– Спасибо, поручик Нироннен, – полковник Лебель благосклонно улыбнулся, и Нироннен едва заметно выдохнул. – Прошу садиться. Вон, по правую руку от Алексея Андреевича есть местечко.
