Каша вкусная. Горячая, с луком и чесноком. Хорошо пошла, особенно с мороза. Она тоже проголодалась. Сосредоточенно жует и думает о чем-то серьезном. Ну хоть перестала хлопать своими бездонными синими глазками – и на том спасибо. А то, знаете ли, чертовски отвык краснеть за последние полгода.
А еще она успела замазать какой-то пудрой усталые круги под глазами.
Я сосредоточенно жевал, а она светским тоном рассказывала мне про здешнюю крепость Мариенбург, про то, как в Великую войну граф Шереметев вынудил ее капитулировать, а свейский капитан Вулф подорвал крепость вместе с собой, и с тех пор в полнолуние в руинах можно встретить его призрак. Я только поддакивал в нужных местах. Ну еще пожаловался, что у господина Нироннена закончился кяхтинский чай, а от копорки живот крутит. Да, я интересный собеседник! Звезда вечера, блин.
– Скажи-ка мне, Гоша. Ты хорошо знаешь своего командира? – спросила она где-то через полчаса разговора.
Ну вот, вводная часть закончилась, сейчас начнется то, ради чего она меня пригласила. Наконец-то.
Я пожал плечами.
– Не очень. С Рождества у нас новый ротный, капитан Алексей Андреевич Нелидов.
– Все-таки Нелидов! – утвердительно сказала она со странным блеском в глазах. – Значит, я не обозналась.
– Ну да, Нелидов. А что такое?
Она отложила ложку в сторону и сложила руки домиком.
– Я здесь, в этой глухомани, совершенно случайно. Проездом. И вдруг – Нелидов! Знаешь ли ты, кто он?
Я поправил пальцами ставший вдруг тесным шейный платок, откашлялся и ответил:
– Был в гвардии. В начале зимы его из гвардейских ундер-офицеров произвели в армейские капитаны и отправили к нам, ротой командовать. Ходят слухи, что у него тяжелый характер. Не знаю, не было случая удостовериться. Он все время среди господ офицеров. Мы, нижние чины, никакого мнения о нем мы еще не составили.
Да, я специально указал ей на то, что я нижний чин. Вдруг она от меня отстанет? К своим хочу, в роту. В этом доме, конечно, тепло, но на дворе все-таки февраль. Могла бы ты, красавица, надеть платье потеплее, без вот этого вот декольте, а? Замерзнешь же!
Княжна пропустила мимо ушей мои толстые намеки. Повернула голову, будто любуясь пламенем свечи:
– Нелидов из рода Нелидовых покинул столицу. Вот так просто?
– Ну это… война, Мария Абрамовна. В войсках нехватка офицеров. Вроде как это обычное дело – пополнять полки до штата в военное время.
– Скажи-ка, Гоша. Он действительно командует ротой? Скажи мне, как нижний чин. Кто в вашей роте командир? Настоящий, а не на парадах с барабанами?
Я замялся.
– Ну… господин капитан в роте недавно, еще не освоился… Ему чуть-чуть помогают.
Она отвернулась от свечи и пристально посмотрела мне в глаза.
– Я поясню, Гоша. Нелидовы – это Отрепьевы. Они подали прошение государю Алексею Михайловичу сменить фамилию. С тех пор Отрепьевы во всех книгах записываются Нелидовыми.
Пояснила, молодец. Стало вот совсем понятно, ага. А кто такие Отрепьевы-то?
Она заметила недоумение в моих глазах. Чуть привстала на стуле, подалась мне навстречу, оперлась ладонями на стол и тихо прошептала:
– Отрепьевы – проклятый род. И живут они в проклятом месте, в Шлиссельбурге. Подчиняются только потомкам государя Михаила Федоровича, который пощадил их род, несмотря на проклятье. С тех пор так повелось, что если государю или государыне нужно сделать дело, за которое проклянут – на это дело посылают Отрепьевых. Им не страшно, их род и так проклят.
Проклят, тайные дела, государь… А от нее пахнет духами. И это ее платье…
А от меня воняет.
Я судорожно выпрямился на стуле и дернул головой.
– Да ну! Мы ж пруссаков всяких идем бить. А они не православные. За что проклинать-то?
Она откинулась обратно на стул и обняла себя за плечи. Спасибо, родная. Дала немножко дух перевести… А то кровь в висках стучит, как перфоратор человека-соседа.
– Моему дядюшке нужна охрана, – сказала она ровным голосом через некоторое время. Строго, по-деловому, без этих своих женских штучек.
Пожимаю плечами.
– Понятное дело. Генерал – ключевая фигура, без охраны никак. А что случилось с нынешними охран никами?
– Они не кексгольмцы, Гоша. А я считаю, что в охране Василия Абрамовича Лопухина, – она сделала ударение на фамилии генерала, – должны быть солдаты его любимого полка. Верные, умелые, отважные, понюхавшие пороху. Особенно сейчас, когда один из Нелидовых покинул столицу. Я боюсь, Гоша. Понимаешь?
Я кивнул:
– Да, у нас хорошие ребята. Могу порекомендовать…
– Гоша! – строго прервала она. – Признаюсь честно – мне доставляет удовольствие беседовать с тобой. И, видя твою скромность, воспитанность, я могу предположить, что…
За окном где-то неподалеку грохнул мушкетный выстрел. И еще один.
Она замерла. Казалось, я слышу стук ее сердца.
Отвратительно заскрипел отодвигаемый стул. Хрустнули распрямившиеся колени. На плечо лег ремень с привычной тяжестью мушкета.
Какие у нее все-таки красивые глаза…
За окном темно.
– Маша… – будто со стороны слышу я свой голос, – мне на работу пора.
Глава 10
– Где стреляли? – крикнул я на бегу нестроевым, которые толпились с лопатами у входа в гостиный двор.
– Там! Где мостик на остров с руинами! – загалдели мне в ответ. – На караул напали, убили кого-то! Солдат прибежал сейчас!
Стягиваю ранец со спины, сую в руки ближайшему из возниц:
– Отнеси внутрь, где мои расположились. Крикни там, чтобы туда все бежали!
– Дык это, господин капрал… Ваши-то в том карауле и стоят… Час назад смирновских сменили… А вторая дюжина вот только что из караулки на шум побежала.
Так… Это сколько времени я с княжной ужинал? Казалось-то – всего ничего!
– Остальных поднимай, значит. Да чего ты встал, баран? Беги!
Подталкиваю нестроевого ко входу и бегу вдоль здания. Вот здесь за угол повернуть и дальше к мостику по прямой, он как раз сбоку от большой стройки.
Морозный ветер холодил пальцы. Краги-то я еще там, на ужине в ранец запихнул. Да и не нужны они мне сейчас. Неудобно в перчатках порох на полку сыпать, просыпаю много. Не наловчился. На бегу снимаю с пояса штык и пристегиваю к стволу.
Вон и мостик виднеется. На снегу лежит распростертое тело, вокруг, ощетинившись штыками во все стороны, толпятся солдаты. Зимняя ночь светла из-за белого снега, но лиц в ночных сумерках все равно не разглядеть. Из освещения – один только тусклый масляный фонарь, что сейчас стоит на снегу рядом с упавшим солдатом.
