Принять удар, выдержать его, устоять – вот признак сильного духом человека. Это не тот поединок, когда умение против умения, где нужна ловкость, скорость и различные ухватки. Формат «удар на удар» – это проверка стойкости.
Здесь главная добродетель солдата – стойкость. Стойкость и сила духа.
Это в моем времени тот мастер, кто ловко уйдет с линии удара. Это в моем времени дети с малых лет смотрят фильмы с Брюсом Ли и Джекки Чаном. Где ловкость, увороты, трюки и акробатика.
Однако в моем времени армия воюет рассыпным строем. Перекаты, взаимная подстраховка, перестроения… Да что там армия! Даже бокс моего времени почти весь состоит из ложных движений, рывков и уворотов. На один настоящий удар – десяток ложных движений. Вся наша жизнь там, в том времени – сплошные увороты. И не только в бытовом смысле вроде метро в час пик. Даже игры построены на уворотах. Взять тот же футбол. Игра с динамическими перестроениями, рыхлым и неочевидным строем, с большой долей инициативы у каждого игрока в рамках своего амплуа. Футболист не стоит насмерть в своей зоне, как пограничный столб. Футболист все время в движении. Он отвечает не только за свою, но и за две соседние зоны, а иногда и больше, в зависимости от того, как складывается обстановка на поле. Ловкость и маневр – вот чему учат людей моего времени с самого раннего детства. Фразу «ну что ты буром прешь!» могут сказать только в упрек.
Здесь не так. Здесь говорят «буром прет» в знак восхищения.
Оно понятно, почему. Тысячи лет, со времен римских легионеров, солдат учат держать строй. Кто сохранил строй – тот и победил. Стойкость – вот что главное. Стойкость и есть мужество.
А кто уворачивается – тот ловкач.
Нет, ловкач здесь – не комплимент. Ловкач – это синоним слова «мошенник». С таким дела иметь не будут. Если он от удара уворачивается, не принимает его и не держит – то и со всяким своим обязательством поступит точно так же. Ловкач – ненадежный человек. С ним в одном строю стоять нельзя. Ловкач – это как Федька Синельников. И быть ему вечно на побегушках, и получать зуботычины от каждого встречного-поперечного.
Здесь люди воспитываются на былинах про богатыря Илью Муромца. Ударил Илья палицей – вошло чудо-юдо в сыру землю по колено. Ударило в ответ чудо-юдо – вошел Илья в землю по пояс.
Не быть лодырем – это, конечно, важный плюс в репутацию, но этого мало. Для того, чтобы люди уважали, надо еще быть стойким. Уметь держать удар. И если не боишься встать лицом к лицу, если можешь держать удар кулака – значит, точно так же выдержишь удар судьбы. Значит, с тобой можно стоять плечом к плечу.
Как же мне повезло в прошлом году! Ну тогда, когда я после лазарета вернулся в роту и закусился с Ефимом. Я ж тогда даже не понял, что произошло. Ну я ему врезал. Ну он мне врезал. И все, для меня бой окончен. Встали, помирились. Проехали и забыли. Бывает, что уж там. Накатило.
А люди в той стычке увидели совершенно другое. Люди увидели – стою прямо, смотрю гордо. Не боюсь бросить вызов. То, что я упал в поединке – дело десятое. У Ефима-то силушка медвежья, тут мало кто устоит. Но не юлил, не ловчил, удар принял. А значит, что? Значит, Жора – сильный духом солдат. То есть – надежный.
А то, что я попросту не успел заметить удар Ефима – да кто ж про то знает? Ночь, темно, все зрители во хмелю… Повезло. Ведь если бы я тогда разглядел удар – то на чистом рефлексе стал бы уворачиваться. И все, прощай репутация. На всю роту бы ославили: Жора – ловкач. А это считай, что приговор. Такую репутацию исправляют годами, и далеко не у всех получается.
Стойкость – важный параметр в деловых переговорах. Ведь о чем был вчерашний… эм… скажем так – разговор? Что выясняли между собой пехотный капитан и казачий сотник? Нашла коса на камень, и надо выяснить, кому из спорщиков придется уступить. Кто останется, а кто подвинется.
Два удара – вместо тысячи слов. И сразу ясно, есть ли возможность выдавить конкурента с хлебного места нахрапом или же придется бодаться всерьез. А если всерьез, с риском пролить кровь – то стоит ли овчинка выделки?
Хотя так-то казачий сотник удар принял. Ну да, упал, но ведь принял?
Как-нибудь на досуге расспрошу у крестного о всех неписаных законах такого рода.
А пока надо качать пресс.
Потому что рано или поздно мне так же могут бросить вызов. Какой-нибудь равный по должности капрал другой роты или вообще другого полка. И могут так сложиться обстоятельства, что этот вызов придется принять.
А я боюсь. Я не из тех, кто по жизни «буром прут».
Вот, к примеру, подпоручик Чижевский. Вышел вчера к казакам и давай что-то мямлить про приказы их превосходительства. Да еще юношеский голос сорвался, дал петуха всем на потеху. А Чижевский так и не понял сразу, что произошло. Растерялся, поплыл…
Но Чижевский и не рвется в лидеры. Ему особо ничего и не надо. Командует всем капитан Нелидов. Вчера самому Чижевскому покомандовать не получилось – так что с того? Можно это дело поручить унтерам, а самому только с важным видом кивать в нужных местах.
Вот, пожалуйста. Сидит господин подпоручик в шатре и читает книгу, найденную среди вещей, взятых у кого-то из офицеров Архангелогородского полка. А переговоры с хозяевами нештатных телег ведут его именем ундер-офицеры Иванов и Годарев. Его дело – только символизировать, сидя в сторонке.
И уважения ему добиваться тоже не надо. Ему вполне достаточно, что уважают того, кто назначил его сюда заместителем.
А мне так нельзя. И не потому, что я капрал, а не офицер. А потому что… Короче, нельзя, и все тут.
Потому надо качать пресс.
– Степа, ну-ка, ударь меня в живот! – воскликнул раскрасневшийся Сашка.
Степан хмыкнул и коротко, без замаха ткнул его кулаком под ребра, сложил пополам и небрежно столкнул на землю.
– Уф… Не работают твои упражнения, господин капрал! – просипел Сашка, с трудом поднявшись из травы.
Я рассмеялся.
– Ну а что ты хотел? За один день пресс не накачаешь.
– А за сколько? Ну, это… накачаешь?
– Если каждый день заниматься – то, наверное, за год-два.
– Сколько? – у Сашки округлились глаза.
– Ну попробуй слугу нанять, пусть он за тебя пресс качает.
Подбежал молодой солдат из капральства Смирнова.
– Господин капрал! Вас там это… ундер-офицер Иванов к себе кличут!
Это он вовремя. Как раз к концу тренировки. Сейчас, только ополоснусь быстренько в речке и пойду одеваться.
– Так, братцы, заканчиваем физкультуру. Принимаем водные процедуры и собираемся. Степан, готовь шестак на всякий случай.
* * *
– В смысле? Прямо так и сказал? Что я хочу с ним поговорить?
– Ну да! – удивился Ефим. – Ты же сказал, что они тебе нужны. Ну вот, пожалуйста. Господин Альбрехт – ну этот, который в черном – тебя ожидает.
