– С чего ты так решил?
– А вон, видишь, нестроевые солому в снопы вяжут. Начальники, небось, думают, что раз прута нормального на фашины не найти, то мы и соломой сможем крепостной ров закидать.
– Хватит бухтеть, Бука! Лучше вздремни! – лениво оборвал его я, откинулся на спину и надвинул треуголку на лицо.
Пусть о замыслах генералов гадают те, кто отдыхать не хочет.
* * *
– Жора! Господин капрал! Тебя капитан к себе кличут!
Федька Синельников тормошил меня за плечо.
Ну да, уже дело к вечеру. Пора бы уже. Эх, а так хорошо задремал! Погода к дождю, потому, наверное, так в сон клонит. Вон, на юге небо заволокло тяжелыми тучами.
Стоп. А это, похоже… Я вскочил и присмотрелся. Это не тучи. Это дым.
Семен Петрович, который сидел неподалеку на корточках и латал разошедшийся шов на рукаве, проследил за моим взглядом и пояснил:
– Пруссаки людишек за стены увели, а посад подожгли. Вот и дым.
– Зачем? – спросил я. – Чего это они свой же город жгут?
– Не город, а только посад. Все то, что за крепостной стеной, – поправил меня старый солдат. – Это, значит, чтобы домишки да сарайчики не мешали крепостным пушкам в нас палить. Ну и чтобы нам ничего не досталось. Значит, сдаваться не будут, будут воевать.
Понятно.
– Капитан кличут! – снова заныл Федька.
Я окинул взглядом свою спящую под открытым небом команду.
– Поднимай ребят, Семен Петрович, – нахлобучил треуголку и кивнул переминающемуся с ноги на ногу Федьке: – Веди.
Среди спящих вповалку людей сновали денщики и вестовые. То тут, то там поднимались солдаты с золотыми галунами на рукавах, со всех концов лагеря стягивались к шатрам в центре и собирались стайками вокруг своих офицеров.
Я нашел взглядом капитана Нелидова и поручика Нироннена и быстро зашагал к ним. Вскоре подошли остальные унтера и капралы нашей роты. Капитан Нелидов взглядом пересчитал нас – все ли на месте? – и начал:
– Значит так, братцы. Наш генерал, Вилим Вилимович, выдвинул неприятелю ультиматум. Как видите, пруссаки его отвергли. Поэтому мы начинаем осаду. Рабочие сейчас копают первую линию ретраншемента вон там, поперек дороги, – Нелидов махнул рукой в сторону города. – А как стемнеет – начнут тянуть апроши к городу.
Ретраншемент – это здесь так называют траншеи. Да, самые обычные траншеи и окопы, прямо как в фильмах про войну из моего времени. Ну а диковинным словом «апрош» здесь называют зигзагообразные ходы сообщения между линиями траншей.
– Пока горит посад, под прикрытием дыма и пожара рабочие команды пойдут вперед и почти у самых стен города будут копать вторую линию ретраншемента. К утру они должны соединить обе линии апрошами, оборудовать кесели под мортиры и гаубицы, а также доставить к ним осадные орудия.
Вот еще непривычное слово: кесель. Насколько мне рассказывал Степан – это так пушкари называют глубокий окоп под гаубицу или мортиру, чтобы оттуда бить по цели навесом, и чтобы по ним при этом не могли стрелять прямой наводкой.
Нелидов тем временем продолжил:
– Нам поставлена задача: прикрывать рабочие и инженерные команды. С учетом того, что работы будут вестись под самыми стенами неприятельской крепости – надо быть особенно внимательными. Там, между посадом и крепостью есть мост через реку. Предмостные укрепления следует блокировать, чтобы не дать противнику сделать вылазку. Внимательно следить за берегом, чтобы не прощелкать клювом лазутчиков. В горящем посаде могут оставаться вооруженные обыватели или отряды солдат неприятеля, так что глядите в оба. Лишнего шума до поры до времени не создавать, так что идти будем без барабанов.
Ундер-офицер Годарев хмыкнул вполголоса:
– До поры до времени?
Нелидов ухмыльнулся.
– Именно так, Максим. А вот если неприятель заметит рабочих и начнет по ним стрелять – вот тогда начинайте шуметь. Да не просто шуметь. Палите по стенам, бросайте камни, изображайте будто пытаетесь пойти на штурм, орите им непристойности – в общем, делайте что угодно, только бы перетянуть их огонь на себя. Ни одна пуля, ни одна картечина не должна попасть в заряды для мортир, пока их не разместят в кеселях. Если пушкари к рассвету не установят свои мортиры – все, пиши пропало. Застрянем мы здесь надолго как пить дать. И крепостишка эта обойдется нам большой кровью. Поэтому – себя не берегите. Берегите пушкарей и заряды к мортирам. Все поняли?
Капитан Нелидов серьезным взглядом оглядел каждого из капралов и унтеров. Трезвый, мрачный, чисто выбритый, без своих привычных грубостей… От одного его вида меня прохватил мороз где-то в районе поясницы.
– Дальше. По расположению рот. Непосредственно перед предмостными укреплениями будет стоять наш сосед слева, гренадерская рота Углицкого полка. Справа, у самого устья реки Данги встанет рота вологодцев. Годарев, ты с левого фланга. Как будем выдвигаться – познакомься с ундер-офицерами соседей. Иванов, ты справа. Фомин – середина. Смирнов, ты со своими промысловиками и следопытами остаешься со мной, в резерве. Это понятно?
– Понятно, ваше благородие! – вразнобой ответили унтера.
– Хорошо. Дальше. Пожар в посаде не тушить. Напротив, по возможности поддерживайте огонь. Пусть ночной ветер унесет побольше дыма в море. По самому рассвету к крепости подойдут корабли. Пока не сменится ветер и не подует с моря – подход кораблей должен быть скрыт дымом. На случай, если посад к утру весь прогорит – вон, нестроевые солому дегтем пачкают. У морячков свои люди на берегу будут, как они попросят – поможете им жечь солому и сделать дым погуще. Скорее всего, этим займутся вологодцы, но если вдруг что – поможете. С человечком от моряков будет наш Мартын Карлыч, – Нелидов кивнул на поручика Нироннена. – Если что, он вам объяснит, что надо делать.
Командир роты выпрямился и устало потер щеки.
– Запомните главное. Если к рассвету мортиры будут стоять там, где им указал генерал, да еще и бомбардировочные суда без помех подойдут на расстояние выстрела, то они сразу смогут подавить угловой бастион. Тот, который в море смотрит. А это считай уже половина победы. Тогда морячки смогут без всякой опаски подогнать свои прамы практически впритык – и все, хана крепости. Вот в чем смысл нашего сегодняшнего дела. Все поняли?
– Поняли! Так точно! Ясно, ваше благородие! – все так же вразнобой ответили мы.
Нелидов ободряюще улыбнулся и хлопнул в ладоши:
– Так, и вот еще что. Ночью всякое может быть. Люди могут заблудиться, потерять строй, да мало ли? Иванов, Годарев, Серов! Я помню, в том ночном деле в Мариенбурге вы хорошо себя показали. Не растерялись, командовали в темноте уверенно. Думаю, сегодня ночью сможете не хуже. Если увидите ошалевших или потерявшихся солдат – смело берите их под свою руку. Помните: если в дневной баталии викторию приносит острый ум генерала, то в ночной стычке – решительность капрала. Так что вам и карты в руки.
