В 359 году персы с союзными им хионитами и албанами вторглись в римские владения. О хионитах и кидаритах уже было упомянуто. Теперь несколько слов об албанах. Албаны — это обобщающее название для множества племен, обитавших на территории Кавказской Албании. Албания, или Алуанк армянских источников, соответствовала приблизительно территории современного Азербайджана и граничила с Армянским царством по реке Куре. Имея под боком сильную соседку Армению, албанские цари традиционно искали защиты в лице Ирана и ориентировались на него.
Так вот, миновав Адиабену, персы и их союзники подошли к Евфрату. Ромеи заблаговременно отступили, оставив перед Сасанидами опустошенные хозяйства и выжженные поля. Шапур повернул на север, миновал неприступный Нисибис и оказался в приграничье Армении — у города-крепости Амида. При попытке шаха убедить к сдаче защитников Амиды выстрелом из римской баллисты был убит сын хионитского царя Грумбата. Это автоматически означало осаду дерзкого города и приостановку дальнейшего продвижения. Среди защитников Амиды находился и знаменитый ныне историк, уроженец Антиохии Сирийской Аммиан Марцеллин, написавший впоследствии книгу «Деяния», повествующую о событиях 353–378 годов и сообщающую много интересного о персах и их войске в правление Шапура. Стянувшая на себя силы персов, пограничная Амида пала после 73 дней осады, а ее 20-тысячное население было в большей части истреблено. Персы, по подсчетам римлян, понесли потери в 30 тысяч человек. Цифры, очевидно, преувеличенные, но в целом говорят о больших жертвах со стороны сасанидского войска. К описываемому моменту Констанций смог собрать довольно внушительные военные силы, и Шапур счел благоразумным отступить на зимнее время за Тигр.
В следующем, 360 году штурмом была взята стоявшая в одиночестве Сингара. Защитников ее депортировали в отдаленные области Сасанидской державы. Нисибис же, опасаясь завязнуть под ним, Шапур снова обошел стороной. Затем шахиншах в результате ожесточенного штурма взял город Безабду (Фениху), подвергнув его жителей избиению и грабежам. Городские стены, пострадавшие во время штурма, тут же были восстановлены, и защищать город, теперь уже от ромеев, был оставлен сильный персидский гарнизон. Крепость Вирту Шапур как ни пытался, так и не взял и отступил восвояси.
Поход Юлиана
Констанций вскоре скоропостижно скончался, и место его занял Юлиан II Отступник (360–363), известный любовью к философии, притеснениями христиан, а также своими победами над германским племенем аламаннов. Информацию об Юлиане как правителе, полководце и просто человеке можно найти в том же сочинении Аммиана Марцеллина, а также в речах известнейшего оратора того времени — Либания. Последнему по иронии судьбы довелось быть учителем как Юлиана, так и одного из столпов нелюбимого им христианства — Иоанна Златоуста.
Новый император решительно вознамерился добиться реванша в борьбе с Сасанидами. Его не смогли удержать ни предложение мира от Шапура, ни советы приближенных, ни высокие военные расходы. Что же двигало Юлианом?
Вероятно, император верил, что успех кампании увеличит популярность его антихристианских починов. Он мог также надеяться, что успешная антиперсидская кампания сплотит бюрократию и армейские круги западной и восточной частей империи. Наконец, Марцеллин утверждает, что причиной похода стал беспокойный склад характера императора и желание получить титул Parthicus, то есть Парфянский.
Итак, Юлиан собрал огромную армию, усиленную значительной флотилией — в совокупности около 60 тысяч человек, — и вторгся в земли Сасанидов. Начался марш вдоль берегов Евфрата.
С севера основные силы, соединившись с армянским царем Аршаком, должна была прикрывать 30-тысячная группировка Прокопия и комита Себастиана. Для начала от них требовалось очистить от возможного неприятеля области в верховьях Тигра и Большого Заба, привести к покорности местных властителей, а уж затем, уладив здесь дела, отправиться на соединение с главными силами. Вот только Юлиан и его штаб рассчитывали, что на все про все северная группировка затратит максимум месяц времени. Это, конечно же, было ошибкой, которая, как позже выяснилось, оказалась роковой.
К императору явились посланники от арабских племен с предложением помощи. Он отверг их союз, поскольку не доверял им. Однако впоследствии по дороге из Каллиника в Киркесий арабы вновь явились к Юлиану. Они поднесли ему золотую корону и воздали почести как «господину народов мира и своему». После этого арабы были приняты на службу. Позже, когда Юлиан погиб и потерявшая императора армия находилась под беспрестанными ударами персов, они стали серьезной проблемой, поскольку взбунтовались и стали нападать на римлян. Это тоже повлияло на исход кампании.
Шапур II должен был как-то реагировать на римскую угрозу. Персы решили поступить следующим образом: сам шах отправится в восточные провинции и там наберет войско, достаточное, чтобы потягаться с римлянами; персидский же нобилитет и военачальники (Пигран, Нарсе и прочие) останутся защищать Ктесифон и ждать подхода Шапура.
Юлиан, лишь иногда тревожимый персидскими засадами, брал одну крепость за другой — Анафа сдалась без боя, Пи-рисабор и Майозамальха были взяты штурмом. Без особых проблем римляне дошли до Ктесифона.
Только тут Юлиан встретил крупные силы персов во главе с их вельможами. Персидские войска контролировали берега Тигра в местах возможной переправы римлян. Берега реки здесь были круты. Это обстоятельство, возможно, дало повод патрулям слегка расслабиться, чего не стоило делать. По крайней мере, в случае с Юлианом. Согласно Либанию, «собрав после трапезы начальников частей и разъяснив, что остается один-единственный путь к спасению, переправившись через Тигр, иметь возможность располагать опять не разоренною страною, он встретил в ответ со стороны прочих молчание, а тот, кто командовал большею частью войска, высказался против, пугая высотою крутого берега и численным перевесом у врагов». Однако, несмотря ни на что император, отправив в дело часть войск (пять кораблей во главе с комитом Виктором), организовал ночью дерзкую, неожиданную для персов переправу через Тигр. Началась сеча. В ходе ожесточенного сражения, длившегося от рассвета до заката, Юлиан одержал верх над противником. Персы, теснимые римлянами, отошли в Ктесифон. Потери их составили 2500 человек. Римляне якобы потеряли только 70 человек…
Саму персидскую столицу Юлиан брать не стал — на военном совете римское командование сочло осаду делом слишком хлопотным, да и рискованным, так как опасалось появления Шапура со свежими войсками, набранными на востоке державы.
Меж тем корпус Прокопия и Себастиана все не подходил. Прокопий и Себастиан, конечно же, обезопасили северные тылы и направились на соединение с Юлианом, но в июне, когда император ждал их прибытия у стен Ктесифона, они еще обретались на армяно-персидской границе. В целом же северная операция заняла не месяц, на что рассчитывал Юлиан, а как минимум вдвое больше.
Учитывая сложившиеся обстоятельства, разумнее было не рисковать и сразу же от Ктесифона вернуться северо-западным путем на родину. Но Юлиан совершил очередную ошибку — он пошел дальше, в глубь сасанидских владений, на юго-восток. После Ктесифона флот стал обузой для войска, и его сожгли. Существует версия, что причиной такого поведения Юлиана стал некий перебежчик, намеренно подосланный хитрыми персами. Он убедил бредившего великими замыслами императора, что, взяв районы Экбатан и Суз, римляне подкрепят там свои силы и смогут «дожать» персов. Умудренные опытом командиры пытались предостеречь Юлиана от этого шага — но все тщетно.
