Правда, если перестараться, он может сойти с ума, и тогда. велик риск получить искаженную информацию вследствие потери человеком не только прежней линии мышления, но и причинно-следственных связей и даже части собственного Я.
Воздействие с помощью близких
Одним из изощренных методов воздействия на арестанта, которым активно пользовалась инквизиция, было влияние через близких ему людей.
После пребывания арестанта некоторое время в тюрьме, к нему неожиданно (для него, разумеется) могли впустить жену/мужа и/или детей, друзей, духовника, с которыми инквизитор предварительно проводил соответствующую беседу. Как правило, эти люди убеждали узника признаться в заблуждениях, молили его не продлевать свои страдания. И если увещания, произносимые инквизитором, который воспринимался враждебно, не давали никакого эффекта, то те же самые слова, сказанные членами семьи, друзьями или знакомыми, часто приводили к результату, которого добивался Святой Официум. Случалось, что арестанты, твердо державшиеся на допросах, увидев членов своей семьи, к визиту которых они никак не были готовы, раскисали, и инквизитору оставалось только воспользоваться моментом, чтобы склонить их к нужным показаниям.
Представьте себе: вы находитесь уже несколько недель в вонючей тюремной камере. Ваше физическое и эмоциональное состояние, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Вы унижены и скорее всего испытываете боль, поскольку прошли через пытку. При этом вы знаете, что вас ничего хорошего не ждет, и настраиваете себя на то, чтобы сохранить стойкость духа. И тут внезапно дверь распахивается, и на пороге появляется тот, кого вы любите больше всего. Поверьте, инквизиция найдет этого человека, она будет точно знать, что именно он (или она) для вас всего дороже. И этот человек падает перед вами на колени, умоляет вас прекратить свои мучения, говорит, что ему больно на вас смотреть, что он не может больше жить в постоянном страхе за вашу жизнь… Он приводит аргумент за аргументом и искренне верит в то, что говорит, — даже если его аргументы подброшены следователями Святого Официума.
Этот человек знает вас, знает ваши самые потаенные воспоминания — возможно, они у вас еще и общие. И этот человек действительно вас любит и беспокоится за вас. Он молит вас сознаться во всем, и от его мольбы вам, разумеется, еще больнее.
Скорее всего, после такого разговора вы впадете в отчаяние.
Не сломаетесь? Выдержите? Не скажете ничего?
Поэтапное подавление воли
(как пытка действовала на арестанта)
В своей работе «О смерти и умирании» (1969) американский психолог Элизабет Кюблер-Росс, создательница концепции психологической помощи смертельно больным, выделила пять стадий принятия смерти: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Анализировать поэтапное подавление воли человека в процессе пытки можно по похожей схеме.
Отрицание. Инквизиция до последнего момента хранила в тайне имя своих жертв и аресты, как правило, производила внезапно. Человек, за которым приходили стражники, — если только это был не действующий член еретической секты, участвующий в еретических обрядах и, значит, готовый к тому, что его могут разоблачить, — вряд ли ожидал ареста. На первых порах арестанты обычно отрицали свою вину, клялись в своей добропорядочности и надеялись, что произошла чудовищная ошибка, которая разрешится сама собой. То, что им может быть уготовано длительное тюремное заключение, а то и костер, они еще не понимали, хотя в душе уже поселялся страх. Эта стадия проходила очень быстро — она длилась ровно до того момента, пока арестант не осознавал, что чудовищная ошибка не разрешится и что до выхода на свободу (если это вообще произойдет) ему предстоит пройти через тяжкие испытания.
Гнев. Поняв, что попал в западню, арестант чувствовал ожесточение по отношению к своим мучителям. Он настраивал себя на сопротивление им. Ярость, поднявшаяся в его душе, придавала ему сил, и он стремился отстаивать свою невиновность (или собственные убеждения). Эта праведная ярость — сильный мотивирующий фактор, она способна даже притуплять на некоторое время боль. На этом этапе между арестантом и дознавателем начиналась борьба характеров. Длительность этапа зависела от количества душевных сил арестанта. Самые волевые узники выдерживали пытки, не отказавшись от своих убеждений. Именно они чаще всего попадали на костер.
Торг. В какой-то момент силы оставляли арестанта, и он начинал давать показания, которые в какой-то мере интересовали инквизицию. Возможно, он тщетно надеялся, что она этим удовлетворится и не станет копать глубже, или же просто — пусть ненадолго — хотел облегчить свои страдания. К этой же стадии можно отнести случаи, когда арестант сознавался в ереси или другом прегрешении, а после отказывался от своих слов, заявляя, что показания были получены под пыткой.
Депрессия (отчаяние). Наконец, арестант уставал от мучений и унижений, терял надежду и впадал в отчаяние. Теперь он был готов на любые уступки, лишь бы кошмар закончился.
Принятие. Это стадия, когда уступки совершены, когда арестант полностью подчинился воле инквизиции. Он может даже искренне посчитать, что его мучители правы, что они не желали ничего дурного, что они пытались излечить его душу, и вот теперь, когда кошмар почти закончился, он готов принять любую навязанную инквизицией правду, согласиться с чем угодно, вплоть до службы в любом качестве на благо Святого Официума. Не исключено, что с «раскаявшимся катаром» Робером ле Бугром произошла именно такая метаморфоза.
Нужно, конечно, понимать, что люди, арестованные инквизицией, содержались в разных условиях; поэтому не стоит воспринимать описанную схему как единственно возможную. Характер заключения сильно влиял на восприятие арестантом окружающей действительности, и рассматривать каждый случай, по идее, следует индивидуально. Немаловажным фактором была и метода ведущего следствие инквизитора
Мучители и истязатели
Повторим: инквизитор совершенно не обязательно получал удовольствие, причиняя боль обвиняемому, хотя, конечно, среди инквизиторов встречались, о чем уже говорилось, законченные садисты. Стоит также упомянуть, что в роли непосредственного истязателя обычно выступал не инквизитор, а палач.
Чтобы хоть как-то обобщить в небольшом очерке чувства великого множества «тружеников» инквизиционных допросных комнат, попробуем воспользоваться популярной среди психологов моделью, носящей название «треугольник Карпмана». Названа она по имени впервые описавшего ее в 1968 году американского психолога Стивена Карпмана и широко используется в трансакционном анализе
[28] другого американского психолога Эрика Берна. В основе «треугольника Карпмана» три психологические роли, которые люди, сами о том не задумываясь, принимают на себя, оказавшись в разных ситуациях, — преследователь, жертва и спасатель. Причем спасатель — это совсем не обязательно тот, кто помогает кому-то в чрезвычайной ситуации (даже, может быть, жертвуя своими интересами), а тот, кто имеет смешанный или скрытый эгоистичный мотив.
