Пройдя через споры и даже через противостояние, они научились не только сосуществовать друг с другом, но и тесно взаимодействовать. Пример подала французская корона, которая, с одной стороны, демонстрировала верность папскому престолу, а с другой — извлекала из этого для себя материальную выгоду.
Главным, разумеется, был вопрос об имуществе, конфискованном у еретиков, и денежных штрафах, которые выплачивали как сами еретики, так и люди, обвиненные в пособничестве ереси. Стоило чиновникам и инквизиторам на самых разных уровнях договориться о дележе, как между ними установились отношения, близкие к гармонии. Так, например, в Альби местный епископ Бернар де Кастане и инквизитор Фульк де Сен-Жорж помогли королю провести обширные конфискации, значительно пополнившие казну как государства, так и церкви; часть этих денег пошла на строительство в городе нового собора.
Большую прибыль союз с инквизицией приносил местным сеньорам. Граф Альфонс Пуатье, как пишет А. Мейкок, обильно жертвовал на монастыри и больницы и не думал скрывать, что доходы получает благодаря конфискациям, которые инквизиция проводит по его желанию. В 1268 году он предложил инквизиторам обосноваться в своем замке Лаво, мотивируя это тем, что так будут снижены издержки на их содержание. Немаловажно, наверное, было и то, что после новоселья инквизиторы, в случае надобности, всегда находились у него под рукой.
Такое положение вполне устраивало инквизицию, тем более что она хотя и выполняла часто заказы местных властей, вела вполне самостоятельное существование. Инквизиторы, оправдывая репутацию верных «сторожевых псов церкви», могли мертвой хваткой вцепиться и во владетельного сеньора, чьи интересы совсем недавно обслуживали, — если он вдруг чем-то не угодил Риму. Но основное их внимание по-прежнему было обращено на катарскую ересь, борьба с которой была, можно сказать, поставлена на поток.
Катары отчаянно сопротивлялись. В 1285 году они попытались захватить славящееся особой жестокостью отделение инквизиции в Каркасоне, дабы уничтожить хранящиеся в нем реестры, но их выдал агент инквизиции Жан Лагарригю, сам бывший катар, действующий по заданию инквизитора Жана Галанда.
Инквизиция ответила на это усилением жестоких мер, которые обращены были не только на еретиков, но и на все население. Арестовывались все, кто попадал под подозрение. Ни в чем не повинные люди, не выдержав пыток, оговаривали своих родственников, друзей и знакомых, те делали то же самое — и так далее, по цепочке.
Ужаснувшись происходящим, в 1290 году светские власти Каркасона пошли на конфликт с властями духовными и обратились с просьбой усмирить инквизиторов… нет, не к папе римскому, а к королю Филиппу IV.
XIV век. Время противостояний
«Крестовый поход» против инквизиции
Получив жалобу из Каркасона, Филипп IV потребовал от инквизиторов поумерить пыл, но зримых результатов это не дало. Инквизиция в Лангедоке продолжала зверствовать: тюрьмы были переполнены, вновь увеличились штрафы, обычным делом стала конфискация имущества.
Французский король был оскорблен таким пренебрежением к себе. И тут весьма кстати на авансцену вышел францисканский монах Бернар Делисье, который в конце июня 1300 года открыто выступил против инквизиции. Повод был не такой уж и значительный. Во францисканский монастырь в Нарбонне прибыл инквизитор доминиканец Николя д’Абвиль, чтобы провести следствие по делу умершего монаха Кастеля Фабри. Бернар Делисье, друг Фабри, пытался защищать его честь, утверждая, что он был истинным католиком, но инквизитор отмахнулся от его показаний, и Фабри посмертно был признан еретиком. Делисье, однако, не успокоился. На его удачу в это время в провинции действовали два королевских следователя, у которых с инквизицией были свои трения. Они с готовностью выслушали Делисье, и через них об этом деле стало известно королю, который принял эту историю близко к сердцу. Это, кстати, уберегло Делисье, который, закусив удила, бросился разоблачать злоупотребления инквизиции и на которого, как можно понять, у инквизиции вырос зуб.
В конце 1301 года Филипп IV принял Делисье. На аудиенции францисканец сказал, что ересь в Лангедоке давно побеждена и инквизиторы придумывают врагов церкви, чтобы сохранить свою неограниченную власть. По его словам, при существующих порядках инквизиция могла бы обвинить в ереси самих святых Петра и Павла, и те не были бы в состоянии оправдаться. Делисье заявил: «Каким же образом могли бы святые апостолы защищать себя, особенно при том условии, что всякого, явившегося к ним на помощь, сейчас же обвинили бы в сочувствии ереси?»
Как можно догадаться, к этим речам король отнесся благосклонно. 8 декабря 1301 года Филипп IV пишет епископу Тулузскому об инквизиторе Фульке де Сен-Жорже: «В то время как его долг заключался в искоренении заблуждений и пороков, он употребил свою власть лишь на их поддержку; под прикрытием дозволенного подавления он осмелился на вещи целиком незаконные, под видом благочестия — на вещи кощунственные и бесчеловечные; наконец, под предлогом защиты католической веры он совершал ужасные и омерзительные дела». На этом король не остановился и отправил в Лангедок комиссию, во главе которой поставил Делисье. Комиссия должна была во всем разобраться и представить его величеству отчет, но, учитывая то, кто ею руководил, о результатах ее деятельности можно было догадаться заранее.
Тут надо иметь в виду, что как раз в это время возник спор о власти между Филиппом IV и папой Бонифацием VIII, и обе стороны, как могли, усиливали свои позиции. Ставки были высоки, и противостояние возникло столь жаркое, что папа отлучил короля от церкви, а король совершил доселе немыслимое — посягнул на власть папы и сам сместил двух инквизиторов с занимаемых ими должностей, хотя это была прерогатива понтифика.
Делисье был буквально окрылен таким успехом. На волне его, как пишет А. Мейкок, он «начал настоящий крестовый поход против Святой палаты. В результате его действий в инквизиторские тюрьмы Каркасона ворвалась толпа и узники были выпущены на свободу. Население Альби было настроено столь решительно, что доминиканцы опасались выходить на улицу и даже появляться в церквях. На доминиканский монастырь напали, и огромное количество документов было уничтожено».
Деятельность инквизиции в Каркасоне остановилась. Однако в 1304 году Делисье совершил ошибку, ввязавшись в политическую авантюру, которую затеяли должностные лица Ж Каркасона, начавшие переговоры с сыном короля Мальорки Хайме II о передаче провинции в его руки. Филиппу IV это, разумеется, понравиться не могло.
Как и инквизиция, французская корона легко меняла милость на гнев. К этому времени французский король уже победил Бонифация VIII, причем победил с помощью вооруженной силы: папа был пленен французским отрядом и, по одной из версий, не перенеся унижения, покончил жизнь самоубийством. Новый папа Бенедикт XI пробыл на папском престоле всего несколько месяцев, но за это время успел снять с Филиппа IV отлучение, а сменивший его Климент V уже не просто зависел от французского короля, но и фактически действовал по его указке. Климент V приказал арестовать Делисье, что означало поражение мятежа против инквизиции, которая довольно быстро возобновила свою деятельность в прежнем объеме.
