Деятельность церкви давала к этому немало поводов. Особенно сильны антицерковные настроения были в Германии, где недовольны церковью были практически все сословия, и прежде всего крестьяне и ремесленники: первых разоряла церковная десятина, а продукция ремесленников проигрывала конкуренцию не облагаемой налогом продукции монастырей. Все это, а также огромные суммы денег, которые Ватикан вывозил из Германии, и моральное разложение духовенства, не могло не вызвать противодействия.
18 октября 1517 года папа Лев X выпустил буллу об отпущении грехов и продаже индульгенций в целях «Оказания содействия построению храма св. Петра и спасения душ христианского мира». Менее чем через две недели после этого немецкий богослов Мартин Лютер сформулировал свои «95 тезисов» и отправил их письмом к архиепископу Майнцскому (по легенде: прибил к дверям виттенбергской Замковой церкви). В них он выступил против продажи индульгенций и власти папы над отпущением грехов. Эти идеи упали на благодатную почву и довольно быстро обрели в Германии множество сторонников, гонения против которых не замедлили себя ждать.
Во Франции, где сложилась сильная королевская власть, ситуация была несколько иной, поскольку католическая церковь здесь была ограничена в своих претензиях. Однако и сюда проникли идеи Реформации, приобретя свой, французский колорит. Так, «уже в 1520 году в небольшом городе Мо на реке Марне, поблизости от Парижа, существовала группа богословов-радикалов, которые переводили Новый Завет и преподавали вызывавшее тревогу учение. Правительственные борцы с ересью вскоре разогнали этих несчастных вольнодумцев» (У. С. Дэвис. «История Франции с древнейших времен до Версальского договора»).
Вскоре во Франции появились и собственные теоретики протестантизма — Жак Лефевр, Жерар Руссель
[42] и Гийом Фарель. Им обязаны возникновением первые гугенотские общины, которые существовали под покровительством Маргариты Наваррской, сестры французского короля Франциска I. Изначально, кстати, слово «гугенот» употреблялось применительно к протестантам их противниками в оскорбительном, насмешливом ключе. Оно произошло от слова «гуго» — пренебрежительного прозвища швейцарцев, но со временем, когда Реформация распространилась во Франции, оно прижилось и среди самих французских протестантов.
Святой престол, когда понял, сколь опасны для него протестанты, решил применить в борьбе с ними проверенный метод и натравил на них инквизицию. Из инквизиции попытались сделать даже более действенное орудие, чем она была прежде. «21 июля 1542 г. папа Павел III учредил буллой «Licet ab inicio» «священную конгрегацию римской и вселенской инквизиции, ее священное судилище» с правом действия «во всем христианском мире, по сю и по ту сторону гор» (Альп. — Н. М.), во всей Италии, и подчиненную римской курии» (И. Р. Григулевич).
Светские власти тоже не дремали, и если вести речь о Франции, даже трудно сказать, кто нанес протестантам больший урон — они или инквизиция. Сначала — после периода относительной веротерпимости — король Франциск I приказал конфисковать все протестантские сочинения и запретил гугенотам под угрозой смертной казни устраивать свои богослужения. Затем, в 1555 году, король Генрих II издал эдикт, который грозил гугенотам сожжением. При Франциске II, в 1559 году, была учреждена особая комиссия — «Огненная палата», следившая за исполнением эдиктов о еретиках.
Однако несмотря на драконовские меры, к середине XVI века во Франции существовало почти 5 тысяч гугенотских общин. Точнее их следует называть кальвинистскими, поскольку наибольшую популярность среди французских протестантов приобрело учение Жана Кальвина. Первое издание его труда «Наставления в христианской вере» датируется 1536 годом. Если Мартин Лютер действовал по принципу «убрать из церкви все, что явно противоречит Библии», то Кальвин пошел дальше — он убрал из церкви все, что в Библии не требуется. Кальвинизм характеризуется склонностью к рационализму и недоверием к мистицизму.
Тут надо заметить, что Кальвин и его сторонники действовали в отношении своих противников столь же жестоко, как и католическая церковь. В Женеве, где они захватили власть, только в 1546 году было вынесено 58 смертных приговоров.
Особенно поражает расправа над личным врагом Кальвина антитринитарием
[43] Мигелем Серветом, которого заживо сожгли на медленном огне. Так что слухи, которые католики распространяли о зверствах протестантов, тоже выросли не на пустом месте.
По мере того, как кальвинизм укреплял свои позиции, противодействие ему католической церкви росло. Все это вылилось в серию гражданских войн между католиками и гугенотами. «Боевые действия велись беспорядочно — то в одном месте, то в другом, почти во всех частях Франции, где гугенотам удавалось создать себе хотя бы несколько опорных пунктов» (У. С. Дэвис).
Одним из самых громких событий религиозных войн была резня в Варфоломеевскую ночь (с 23 на 24 августа 1572 года), когда в одном только Париже было убито около 2 тысяч гугенотов, а во всей Франции — более 20 тысяч. И. Р. Григулевич в своей «Истории инквизиции» в привычном для него обличительном тоне сначала высказывается о том, как папская инквизиция вдохновляла людей на религиозные войны, а после упоминает Варфоломеевскую ночь, создавая впечатление, что инквизиция повинна в ней больше кого-либо другого.
Однако к Варфоломеевской ночи инквизиция не имела никакого отношения. Массовая резня была спровоцирована даже не папой римским, она была санкционирована французским королем Карлом IX и его матерью Екатериной Медичи и носила, скорее, политический, нежели религиозный характер. Впрочем, во Франции религия и политика были переплетены в столь тесный клубок, что при натяжении одной нити сразу натягивалась и вторая.
Игнатий Лойола как мессия контрреформации
Важным этапом и для инквизиции, и для католицизма в целом было появление на исторической арене детища Игнатия де Лойолы — ордена иезуитов, или Общества Иисуса. Иезуиты сыграли в XVI–XVII веках самую активную роль в контрреформации, то есть в движении, ставящем своей целью восстановление престижа и авторитета католической церкви в христианском мире.
Игнатий Лойола изначально не собирался становиться церковным деятелем — свой жизненный путь он собирался связать с воинской службой и даже начал делать военную карьеру, но был вынужден ее оставить. В 1521 году во время итальянских войн Лойола участвовал в обороне Памплоны, осаждаемой французскими и наваррскими войсками. Как он позже рассказывал сам, «приступ длился уже порядочное время, когда я был задет снарядом, который проскочил между моими ногами и ранил одну и сломал другую». Это ранение, после которого Лойола так до конца и не восстановился, повернуло его судьбу в совершенно ином направлении.
