На первый план в личности следователя выходят такие качества, как интеллект, воля и коммуникабельность. Важно обладать выдержкой, хладнокровием и упорством, чтобы довести начатое дело до конца, невзирая на давление. Следователю необходимо обладать психологической и физической выносливостью, так как работа ведется постоянно, без каких-либо временных ограничений, зачастую приходится вести параллельно несколько различных дел. Требуется самокритичность, дабы не стать заложником возложенных полномочий. Следователь должен избегать шаблонов, формализма, торопливости и поверхностности в расследовании. Для раскрытия преступлений требуется личная инициатива, умение отстаивать свое мнение, целеустремленность и настойчивость. Мышление следователя должно быть оперативным и многоплановым, постоянно развивающимся. Участвуя в расследовании совершенно разных дел, не относящихся к непосредственной профессии, следователь должен уметь вникнуть в суть дела, разобраться в тонкостях других областей знаний. Следователю необходимо вырабатывать в себе проницательность и рефлексивность для понимания людей и предвидения их действий»
[17].
Нетрудно догадаться, какие контраргументы могут прийти в голову в ответ: руководство руководством, но ведь инквизиторы ему не следовали! Но так ведь и под современное описание профессии подходят далеко не все правоохранители. Стоит сказать больше: среди современных следователей изредка встречаются люди, наделенные теми качествами, о которых с ужасом говорят критики инквизиции. Только в современных реалиях присутствует понимание, что клеймо можно повесить (или не повесить) на конкретного представителя структуры, а при рассмотрении инквизиционной машины это клеймо с уверенностью вешают на всех.
Порицая деятельность инквизиции, слово «фанатичный» используют, как правило, в самой негативной коннотации, сгребая под одну гребенку всех и каждого, кто засветился в этой структуре. И речь не о фактической точности исследований, а о мотиве и намерениях самих исследователей, за монументальными трудами которых кроется моралистическое желание осудить (реже — стыдливая попытка обелить). Такой подход побуждает окрашивать историю в черно-белые краски и подчас ведет к потере объективности, необходимой исследователю.
Даже И. Р. Григулевич, автор фундаментального труда «История инквизиции», прослеживающего историю инквизиции на протяжении веков с множеством рассмотренных фактов и подробностей, лишь изливал негодующие эпитеты: «Инквизиция — один из тех исторических институтов, деятельность которого на протяжении многих веков оказывала огромное влияние на судьбы народов Европы и Америки, препятствуя их борьбе за освобождение от социального и духовного гнета… Кем были его руководители — «жертвами долга», фанатиками, готовыми пойти на самые чудовищные преступления, чтобы защитить церковь от мнимых или подлинных врагов, или бездушными церковными полицейскими, послушно выполнявшими предписания своего начальства?»
Кто мог стать инквизитором
Возникает вопрос: обязательно ли было для вступления в ряды Святого Официума быть доминиканцем или францисканцем?
Нет, не обязательно, хотя главным образом именно эти два монашеских ордена взращивали будущих инквизиторов. Однако были среди инквизиторов и выходцы из других монашеских орденов — к примеру, бенедиктинцы, цистерцианцы, кармелиты, а позже — иезуиты и другие.
Так как инквизитор назначался самим папой римским (иногда по чьему-либо ходатайству), нетрудно догадаться, что в этом деле огромную роль играл человеческий фактор, личные симпатии и антипатии. Поэтому среди инквизиторов мы видим не только представителей монашеских орденов, но и приходских священников, епископов, попросивших оставить их в должности инквизитора по получении кафедры, и даже людей, вовсе не имевших духовного сана. То есть, по сути, при нужном стечении обстоятельств инквизитором мог стать, в общем-то, кто угодно, если, конечно, этот кто-то не был женщиной.
Можно расширить этот ряд еще больше, припомнив несколько примечательных персоналий, и сказать, что инквизитором мог стать, например, бывший еретик, бывший рыцарь, простой проповедник, а то и авантюрист. Надо иметь в виду и то, что сильные монархи могли диктовать понтификам свои условия и продвигать необходимых им кандидатов. Словом, инквизиторские полномочия доставались людям самого разного социального положения и с самым разным жизненным багажом.
Была ли должность инквизитора пожизненной? Ответ: нет. Место инквизитора запросто можно было потерять — например, со сменой понтифика. Так как многие папы занимали Святой престол уже в преклонном возрасте, то их правление, как правило, длилось недолго, а поведение следующего папы предсказать заранее было трудно. Нередко новый понтифик, обретая власть над церковью, окружал себя доверенными людьми. Как правило, начало каждого правления в Ватикане ознаменовывалось рукоположением новых кардиналов, а там уж доходили руки и до инквизиторов.
Можно сказать, служители Святого Официума полностью зависели от воли папы. Иногда эта самая воля препятствовала их деятельности напрямую. Иллюстрацией к тому послужит смещение с должности и приговор к пожизненному тюремному заключению, постигшие инквизитора Луары Робера ле Бугра в 1239 году.
Прозвище Бугр — «болгарин» он получил в свою бытность еретиком потому, что катаризм, который прежде исповедовал Робер ле Бугр, имел много общего с болгарским учением богомилов. Причем Робер ле Бугр был не просто катаром, но и катарским «совершенным», что и привело его в застенки инквизиции. Там он вдруг — история умалчивает, как именно это произошло, — раскаялся и предпочел вернуться в лоно церкви, а затем, в знак своей искренности, примкнул к доминиканскому ордену. Папа Григорий IX, по-видимому, был удовлетворен его перевоспитанием и — в качестве то ли проверки, то ли поощрения — назначил его в 1233 году инквизитором Луары.
Робер ле Бугр приступил к работе с болезненным рвением. Будучи выходцем из еретической коммуны, он, надо думать, прекрасно понимал, как разоблачать еретиков, и за один только первый год в новой должности умудрился разыскать и передать светским судам для казни 50 человек в Ла-Шарите-сюр-Луар. Вскоре его усердие привело к конфликту с архиепископами Реймса и Сенса, которые расценили деятельность ле Бугра как покушение на их права и донесли на него папе. В 1234 году Григорий IX приостановил его деятельность, оговорив, что через некоторое время он сможет ее возобновить. Так и случилось: вскоре ле Бугр был назначен генеральным инквизитором Французского королевства.
Плохо становилось каждому, кто попадал под его горячую руку, потому что каким-то образом бывший катарский «совершенный», когда-то адепт пацифистской идеологии, превратился в истинного изувера, жестокости которого «угрожали вызвать всеобщее восстание во Франции». История запомнила его как человека поистине безжалостного не только к еретикам, но и к любым сочувствующим ереси. Французы, стенавшие под его гнетом, прозвали его malleus haereticorum, то есть «молотом еретиков». Не знавший ни усталости, ни лени, ле Бугр постоянно объезжал свои владения и навел страху на Шалон-ан-Шампань, Камбре, Перонне, Луэ и Лилль. В 1239 году он приговорил к сожжению 187 человек в Монтеме.
