Для своего времени тяжелое всадническое копье было чрезвычайно эффективным оружием. Недаром Тацит говорит о сарматских катафрактариях, что «вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд» (Тас. Hist. I, 79). В описании сражения римлян с парфянским войском при Каррах упоминаются «тяжелые, с железным острием копья, часто с одного удара пробивавшие двух человек» (Plut. Crass. 27). О печальных последствиях столкновения с вражеским катафрактарием повествует и одна из боспорских стихотворных эпитафий: «Аполлоний, сын Аполлония, прощай. Ты неоплаканным сошел к Аиду, испустив ветрам дух под вражеской рукой, а твоя супруга стонет в слезах, восприяв нежданную скорбь. Погибла твоя красота, угасла прелесть, улетел разум, все полно горя: в твоем лице сломлен единственный канон доблести. Но если веретено Мойр и завертело тебя, наткнувшегося на страшное варварское копье, то ныне тебя примет не мрачный дом Аида, а обители героев: ибо тебе, Аполлоний, и прежде была положена почетная слава, и теперь, после смерти, воздается всяческая честь» (КБН № 119).
Иногда на конце втулки массивных наконечников копий, найденных в Прикубанье, имеются валик или кольцевидное расширение, которые могли препятствовать слишком глубокому проникновению в тело противника. Именно такой наконечник изображен среди сарматских трофеев на одном из рельефов колонны императора Траяна, воздвигнутой в память о его победах над даками и другими варварами Подунавья. Если копье имело ременную петлю у рукояти, это давало дополнительную возможность быстро извлечь его в случае необходимости или легко вернуть, если оно выпадало из рук.
Пика была одним из основных элементов в комплекте вооружения и боспорской панцирной кавалерии. Этот вид наступательного оружия появился на Боспоре, как показывают стела Матиана и фреска из склепа Анфестерия, достаточно рано. В последнем случае представлена сцена конного выезда, где оруженосец везет за своим хозяином копье длиной не менее 4,5 метра, если пропорции изображения хотя бы приблизительно выдержаны. Интересно отметить, что спустя почти полторы тысячи лет пики знаменитой польской тяжелой кавалерии — «крылатых гусар» XVI–XVII веков — имели сходную длину — 4,5–5 метров.
Долгое время на основании изобразительных источников считалось, что в бою катафрактарии использовали так называемую «сарматскую посадку», когда всадник бросал повод и разворачивал корпус вправо, держа копье по одну сторону лошади, что совершенно невозможно. Специальные эксперименты показали: чтобы успешно действовать длинным копьем, нужно было или держать его одной рукой под мышкой, не выпуская из другой руки повода, или направлять копье правой рукой, тогда как в левой, поддерживающей древко для нанесения более точного удара, находятся поводья. По-видимому, иногда применялось и дополнительное крепление копья. Вот как его описывает позднеримский писатель Гелиодор, живший на рубеже III–IV веков: «…Копье ремнем прикреплено к шее коня; нижний его конец при помощи петли держится на крупе коня, в схватках копье не поддается, но, помогая руке всадника, всего лишь направляющей удар, само напрягается и твердо упирается, нанося сильное ранение и в своем стремительном натиске колет кого ни попало» (Heliod. IX, 15). В любом случае всадник должен был сидеть, развернувшись левым плечом вперед, и удерживать копье по диагонали через шею лошади, как это показано на сасанидских рельефах со сценами поединков, иначе при столкновении с противником, не имея возможности компенсировать отдачу, он неизбежно вылетел бы из седла.
Боспорские пехотинцы в походном варианте имели при себе два копья, длина которых, судя по надгробным рельефам и росписям склепов, составляла примерно 2,2–2,7 метра. Характерный для этого времени наконечник копья происходит из воинского погребения в Илурате. Ромбовидный в сечении, при длине 39 сантиметров он имеет слабо выраженное продольное ребро и втулку с внутренним диаметром всего 2,3 сантиметра, то есть предназначался для довольно тонкого древка.
В состав наступательного вооружения пехоты и легкой боспорской кавалерии входили также дротики. Изображения трех дротиков (реконструируемая длина 1,5–1,7 метра) за большим овальным щитом встречаются на ряде боспорских надгробий рядом с пешими воинами. Отметим и стелу I–II веков из нимфейского некрополя, где мчащийся вправо всадник собирается поразить дротиком поверженного врага. Сходный тип конного воина с дротиком повторяется на монетах Савромата I и Котиса II.
Луки и стрелы
Роль лука в вооружении боспорских воинов первых веков нашей эры была значительной. В это время на Боспоре продолжает широко использоваться, правда, в усовершенствованном виде, сигмовидный лук так называемого «скифского» типа. Не зря многие древние авторы сравнивали его с очертаниями северных берегов Черного моря (Strab. II, 5, 22). По сравнению с предшествующим периодом его размеры увеличиваются: длина таких луков в натянутом состоянии, судя по памятникам боспорского изобразительного искусства, составляла не менее половины роста стрелка, то есть 0,8–0,9 метра. Возможно, и сарматы преимущественно использовали такие луки. В центре их находилась вогнутая рукоять с небольшим перехватом, а окончания «рогов» сильно выгибались вперед, создавая дополнительный рычаг для придания стреле большой начальной скорости. При изготовлении лука в отдельных случаях, вероятно, могли использоваться костяные накладки. Важной частью лука была прочная тетива, которая могла изготовляться из конских жил или волоса.
Лук скифского типа обычно помещался в натянутом состоянии, всегда готовым к бою, в горит — специальный футляр для лука и стрел. Носили его на левом бедре, прикрепленным к поясу, или на ремне за левым плечом. Находки остатков деревянных горитов, обтянутых кожей, достаточно редки. Тем не менее форма их хорошо известна по многочисленным изображениям в росписи пантикапейских склепов и на надгробных рельефах, где лук выступает из горита примерно на треть своей длины. Детали достаточно точно передает деревянный игрушечный горит из детской гробницы середины I века н. э. На его внешней поверхности имеется боковой карман со слегка намеченными древками стрел. Судя по декору, наружная сторона оригинала горита была дополнительно украшена металлическими накладками. Устье его расширено в соответствии с формой плеча лука, а ближе к уплощенному дну внешний контур плавно сужается. Полный комплект для такого горита включал от 50 до 300 стрел, уложенных наконечниками вниз. Вес горита со стрелами составлял около 5 килограммов.
В начале нашей эры в зоне евразийских степей входит в употребление более совершенный по сравнению со «скифским» так называемый «гуннский» лук, который в I веке появляется даже в римских лагерях на территории Западной Европы вместе с лучниками из вспомогательных частей, набранных на Востоке. Это был мощный сложносоставной лук достаточно больших размеров — 1,2–1,6 метра. Наличие прямой негнущейся рукояти и выступающих вперед крутых эластичных плечей с костяными накладками значительно увеличивало его дальнобойность, которая позволяла вести обстрел противника со значительного расстояния. Наиболее полное представление о его конструкции дает находка почти полной сохранности в одном из погребений первых веков нашей эры на левом берегу реки Евфрат, в 40 километрах от Дура-Европос. Древко этого лука имело длину 1,47 метра, а в натянутом виде расстояние между согнутыми концами составляло 1,275 метра. Деревянная кибить (основа лука) сделана из четырех пластин, соединенных на лишенной эластичности рукояти из кусков дуба и вяза. Тонкие и гибкие плечи к наружным концам постепенно сужаются. Все детали лука тщательно проклеены. Уплощенная задняя сторона кибити усилена тремя соединенными друг с другом пластинками из рога газели.
