Боспорские пехотинцы в большинстве случаев изображались с продолговатым овальным щитом, в силу своих больших размеров нередко заменявшим прочее защитное вооружение. Обычная длина таких щитов скорее всего соответствовала находкам из Дура-Европос, где пять овальных щитов имели длину от 1,07 до 1,18 метра. Иногда щиты имели горизонтально срезанные верхний и нижний край. Некоторые из них были почти плоские, другие — с довольно заметной выпуклостью. Приблизительно одинаковые пропорции дают соотношение длины и ширины 2 к 1. Хотя реальных находок деталей щитов на Боспоре немного, с учетом обычной практики того времени можно говорить, что при их изготовлении применялись крепкие деревянные доски, которые обтягивались одним или несколькими слоями плотной кожи.
В любом случае обтяжка внутренней стороны была нужна для предотвращения трения руки о деревянную подложку щита. Здесь имелись петля и рукоять, расположенные вертикально по отношению друг к другу, так что большой овальный щит держался на опущенной руке. В центре внешней стороны щит имел круглый выпуклый умбон, которым при случае можно было нанести неожиданный удар противнику (Тас. Agr. 36). Из редких для Боспора деталей щитов можно упомянуть круглый умбон яйцевидной формы и обломок рукояти из погребения III века н. э. в Керчи, хранящийся в собрании Государственного исторического музея.
Край щитов оковывался металлическим ободком, на который можно было принять рубящий удар (Polyaen. VIII, 7, 2). Единственный образец такого рода из раскопок Пантикапея сохранился в длину почти на 40 сантиметров. Ширина металлической полосы с немного изогнутым внешним краем составляет около 5 сантиметров.
Вес щита в целом составлял около 6 килограммов и позволял маневрировать на поле боя. Эксперименты показали, что подобные щиты были достаточно прочными. Дротик пробивал их с трудом, а после пятнадцати сильных ударов на внешней стороне оставались только легкие порезы. Чтобы предохранить щиты от воздействия влаги, во время похода на них обычно надевали кожаные чехлы, снимавшиеся перед сражением. В сохранившихся римских чехлах спереди имеется круглое отверстие для умбона.
Глава 3
Боспорская армия на полях сражений
Заимствование и развитие боспорской пехотой и конницей ряда элементов сарматского вооружения и снаряжения были вызваны постоянным противостоянием соседним кочевым племенам. Это неизбежно должно было привести к использованию характерных для сарматов тактических приемов — внезапному нападению; прорыву линии построения противника ударом компактного строя тяжеловооруженных всадников (при необходимости с перестроением и вторичным ударом); разгрому противника по частям. Исходя из структуры боспорской армии, данный список можно дополнить необходимостью взаимодействия пехоты с тяжелой и численно преобладавшей легкой конницей.
Наибольший эффект панцирная конница на поле боя достигала атакой на строй противника плотно сомкнутой массой при надежном прикрытии флангов. После прорыва линии обороны врага и отсутствия необходимости перестроения бой для катафрактариев — в том случае, если противник обладал сходным вооружением, — очевидно, превращался в серию отдельных поединков. Удар длинной пики, усиленный тяжестью доспеха, скоростью и массой коня, был страшен, и менее удачливый всадник вылетал из седла и часто лишался жизни. Древко пики нередко ломалось, как тростинка, и тогда катафрактарию приходилось полагаться на длинный меч и ждать, пока оруженосец подаст новую пику.
Описание Тацитом битвы союзного сармато-иберо-албанского войска с парфянами в 35 году н. э. показывает, что тяжеловооруженные конные воины могли вполне успешно взаимодействовать с пехотой, заставляя врагов «биться в неравных условиях, ибо сверху на них обрушивали удары всадники, а снизу поражали не отстававшие от них пехотинцы» (Тас. Ann. VI, 35). Но если для сарматской кавалерии взаимодействие с пехотинцами это лишь эпизод, то на Боспоре этот тактический прием, очевидно, был хорошо отработан, особенно на случай столкновения с вражеской панцирной конницей. Такой знаток военного дела, как Аммиан Марцеллин, специально отмечает целесообразность размещения пехоты среди всадников в случае битвы с «закованными в железо воинами», поскольку «пехотинец в опасную минуту боя, когда все внимание сражающегося сосредоточено на противнике, незаметно подкрадываясь по земле, ударом в бок коню может свалить всадника, если тот не побережется, и без затруднений убить его» (Amm. Marc. XVI, 21–22).
Вероятно, именно такие хорошо обученные боспорские воины находились в составе вспомогательных римских войск в балканских провинциях Мёзия и Паннония и на восточной границе империи, в Каппадокии и Армении. В частности, для Мёзии между 45 и 157/158 годами нам известна I Боспоранская ала — кавалерийский отряд с названием, указывавшим на его происхождение. Он относился к разряду квингенарных ал, то есть включал 16 турм по 30 человек и 34 лошади в каждой. Очевидно, в случае необходимости эти всадники могли сражаться и пешими в роли лучников.
Следует отметить, что на поле битвы панцирный доспех грозных катафрактариев нередко мог стать их «ахиллесовой пятой», и без помощи легкой конницы и пехоты они могли понести тяжелые потери. Ведь в случае потери коня или падения на землю они становились крайне уязвимы. Существенным условием для успешного их применения было наличие ровного широкого пространства. В случае нарушения боевого порядка эти всадники из-за малой маневренности оказывались едва ли не беззащитны. Описывая нападение на провинцию Мёзия девятитысячного отряда сарматского племени роксоланов, Тацит отмечает, что, когда сарматские лошади увязли в глубоком и рыхлом снегу, римские солдаты, свободно двигавшиеся в легких кожаных панцирях, беспрепятственно закидывали тяжеловооруженных противников дротиками и копьями и пронзали короткими мечами. К тому же, если катафрактариям не удавалось рассечь линию противника после первой атаки, повторить ее было достаточно сложно (Тас. Hist. I, 79; Veget. III, 23).
Скорее всего главная роль в боспорской армии при столкновении с противником отводилась коннице, тогда как тяжелая пехота, выстроенная фалангой, была основой боевого порядка и в случае необходимости могла успешно выполнять оборонительные функции и противостоять атаке вражеских всадников. Легковооруженные воины, очевидно, покидали ряды тяжелой пехоты, метали дротики и возвращались на свое место или взаимодействовали с конницей в столкновении с противником. При этом лучники были в состоянии поражать стрелами живую силу врага, стреляя через головы своих товарищей по оружию.
Для условий Северного Причерноморья, где преобладает ровная открытая местность, можно предполагать большую роль военного обоза. Повозки, поставленные кругом наподобие укрепленного лагеря, легко было использовать для предотвращения внезапного ночного нападения (ср.: Veget. III, 10; Amm. Marc. XXX, 2, 18–19), a также в целях эффективной обороны в случае неудачи в сражении.
Судя по всему, военные действия боспорской армии носили в основном оборонительный характер и были нацелены прежде всего на отражение нападений соседних варварских племен. При более масштабных военных акциях для достижения победы над врагом могли привлекаться контингенты римских войск.
