Яркими иллюстрациями действий боспорской армии на поле боя являются росписи пантикапейских склепов римского времени. Самый ранний из них — уже упоминавшийся склеп второй половины I века, открытый в 1841 году директором Керченского музея А. Б. Ашиком; он, возможно, принадлежал одному из боспорских царей. К сожалению, о его росписях можно судить только по рисункам, изготовленным художником А. М. Стефанским сразу после открытия склепа. Впечатляет нарисованная на одной из стен картина боя, расположенная под изображением загробного пира. Два отряда конных воинов с пиками наперевес во весь опор несутся навстречу друг другу, а между ними уже лежит груда мертвых тел. Группа боспорцев, атакующая в сомкнутом боевом порядке, представлена слева, что соответствует характерному для греческого искусства «направлению победителей». Это героизированные всадники с непокрытыми головами в длинных кафтанах, через треугольный вырез которых видны чешуйчатые панцири или нагрудники. Им противостоят воины в каркасных шлемах конической формы и панцирях двух типов. У одних, в том числе у погибших, они короткие чешуйчатые, без рукавов, у других, чей высокий социальный ранг подчеркнут трехчастными эмблемами на шлемах, — панцири пластинчатые, с рукавами до локтей, длинные до пят. В последнем случае фигуры воинов были показаны в копии несколько необычно: сидящими по-женски, что совершенно невозможно для тяжеловооруженного всадника.
М. И. Ростовцев считал, что женская посадка и доходящий до низа ног пластинчатый панцирь-кафтан этих участников сражения являются несомненной фальсификацией. Впоследствии оказалось, что в отношении панциря он ошибался. Что касается посадки, то как только не пытались ее объяснить! Вот только некоторые из предложенных объяснений: лошади всадников-катафрактариев имели пластинчатый панцирный доспех, неверно воспринятый при копировании фрески; неустойчивая «дамская» посадка использовалась для демонстрации пренебрежения к противнику; наконец, конным воинам, одетым в длинный неразрезанный панцирь, ничего не остается, как сидеть боком. Впрочем, уже М. И. Ростовцев полагал, что на самом деле это изображение сидящих на лошади всадников, у которых левая нога выдвинута вперед, а правая, по другую сторону лошади, отброшена несколько назад. После длительной дискуссии следует признать наиболее близкой к истине следующую точку зрения: художник действительно неверно интерпретировал вполне обычную посадку всадников и изображение длинных доспехов, естественно, имевших разрезы. Следует отметить, что многих исследователей ввело в заблуждение стремление боспорских живописцев к максимальной фронтальности изображения социально значимых персонажей и определенной симметрии композиции. Ведь на этой и других боспорских фресках во всех случаях левостороннего движения всадники с копьями наперевес оказываются левшами, то есть их фигуры как бы зеркально вывернуты. Только так можно было избежать их показа со спины, что, конечно, нарушило бы торжественно-парадный характер росписей склепов.
Не менее интересен для истории военного дела Боспора склеп конца I — начала II века, открытый в 1872 году на северном склоне горы Митридат. Часто его называют «Стасовским», так как первое исследование и публикация открытых там росписей принадлежат перу известного художественного критика В. В. Стасова (1824–1906). Он отнесся к данному поручению Императорской археологической комиссии с большой ответственностью: побывал в Керчи, сверял на месте рисунки художника и археолога Ф. И. Гросса, консультировался с известными специалистами за границей. Многие детали были уточнены и М. И. Ростовцевым, дополнительно изучавшим эти росписи в 1905 году.
Владелец склепа, очевидно, был крупным военачальником. По обе стороны от центральной ниши-лежанки, ставшей местом его последнего упокоения, на стене запечатлены красочные сцены из военной жизни. На одной из них показано столкновение боспорского войска с вражеской конницей. Слева скачет катафрактарий в коническом шлеме и чешуйчатом панцире с разрезом поверх коричневого кафтана с длинными рукавами. Развевающийся за его спиной плащ красноватого оттенка создает впечатление быстрого движения. За всадником движется тяжеловооруженная пехота с короткими копьями и белыми овальными щитами, имеющими металлические умбоны и оковку по краям, переданным коричневой краской
[5]. Навстречу им несется на белой лошади вражеский лучник в синем плаще, на полном скаку пускающий стрелы. Он облачен в коричневый кафтан, синие штаны и очень низкие сапоги. На левом боку у него висит длинный меч в ножнах. За ним следует катафрактарий, по защитному вооружению отличающийся от боспорского только тем, что его панцирь имеет длинные рукава. Между обеими группами на земле валяются окровавленные тела поверженных врагов боспорцев. Один из них пронзен копьем со сломанным от удара древком, у другого отрублена голова, рядом смертельно раненная лошадь с застрявшим в шее сломанным копьем. Седло на ее спине показано с выделенным выступом передней луки и свешивающимися тремя ремнями, под ним красный чепрак. Наряду с общим схематизмом в этой сцене, безусловно, присутствует захватывающая динамика конного сражения, в котором запечатленная атака уже не первая. Два преломленных копья явно носят символический характер, показывая, с одной стороны, мощь всадника-победителя, с другой — сокрушенную силу противника.
Другой сюжет представляет бой между боспорским тяжеловооруженным всадником и пешим варваром, возможно, тавром. Варвар изображен с определенным этнографическим реализмом без шлема и панциря, с длинными волосами, усами и торчащей бородой. Он одет в кафтан красного цвета, черные штаны и короткие желтые сапожки. Вооружен варвар коротким мечом и ромбовидным щитом, обведенным по краю бурой полосой, скорее всего деревянным или кожаным. Такая форма щита достаточно редка, так как плохо защищает плечи, грудь и бедра. Такой же ромбовидный щит мы видим в изображении трофея на монете царя Аспурга и в серии терракотовых статуэток-гротесков II–III веков. Справа пехотинца атакует всадник с длинным копьем в развевающемся за спиной красном плаще с кистями на концах. На нем конический каркасный шлем и чешуйчатый панцирь с разрезами, надетый поверх кафтана. На ногах этого персонажа узкие красные штаны и белые сапожки. Под воином гнедая лошадь со схематично трактованным седлом округленной формы и уздечкой, с которой свешивается большая черная кисть, возможно, обозначающая высокий социальный ранг изображенного лица.
К тому же времени, что и «Стасовский склеп», относится открытый в 1873 году недалеко от него «расписной склеп». В нем также была обнаружена сцена конного боя. Справа представлен победоносный боспорский всадник, который скачет во весь опор на белой лошади навстречу своему противнику. Грива лошади подстрижена «городками», все детали ее снаряжения — уздечка, поводья и седло — переданы красной краской. Голова длинноволосого всадника защищена решетчатым шлемом конической формы. Места скрепления составляющих его металлических полос показаны тремя рядами черных точек. Защитный доспех боспорца достаточно широк, с коротким рукавом, его контур обозначен волнистой линией. Возможно, таким образом художник пытался передать кольчужный набор. Под ним на всаднике красновато-бурый кафтан с длинным рукавом и узкие штаны того же цвета, заправленные в короткие сапоги. Обеими руками он держит огромную пику с массивным наконечником, длина которой в оригинале, если пропорции в соотношении с высотой фигуры воина выдержаны более или менее верно, составляла не менее 4 метров. Под ногами лошади лежат тела двух убитых врагов.
