В середине XVI века в Японии из среды самураев выдвинулось несколько честолюбивых лидеров. Один из них, Ода Нобунага, сумел одного за другим одолеть нескольких дай-мё и в 1573 году сверг последнего сёгуна из дома Асикага. Одним из наиболее непримиримых противников Нобунаги оказались буддийские монастыри, что сыграло немалую роль в определении его благожелательного курса в отношении христианства.
Первые христиане появились в Японии в 40-х годах XVI века вместе с португальскими купцами. Затем в Японию прибыли миссионеры-иезуиты, в том числе знаменитый Франциск Ксавье. Их усилиями христианская религия стала распространяться довольно быстрыми темпами: уже в 1580 году в стране было около 150 тысяч христиан, 200 церквей и 5 семинарий; к началу XVII века христиан было около 700 тысяч. Этому способствовала, в частности, и политика южных даймё, заинтересованных в португальской торговле и, главное, в обладании огнестрельным оружием, доставка, а затем и производство которого в Японии были налажены именно португальцами-католиками.
В 80-х годах XVI века Нобунага овладел половиной провинций страны, включая столицу Киото, и провел реформы, направленные на ликвидацию политической и экономической раздробленности (в частности, в 1568 году был лишен своей автономии торговый город Сакаи), на развитие городов и торговли. Но в 1582 году против него поднял мятеж военачальник Акэти Мицухидэ, и Нобунага, осажденный в буддийском монастыре, совершил харакири. После этого власть досталась его помощнику Тоётоми Хидэёси, выходцу из крестьян. Хидэёси сумел завершить дело объединения страны и даже лелеял мечту расширить свои владения за счет территорий на континенте. Но неудачная экспедиции в Корею похоронила эти мечты.
Реформы Нобунаги и Хидэёси оказались весьма эффективны. Была усилена централизованная власть, укреплен контроль за городами и торговлей, закреплены земли за крестьянами, способными исправно платить налоги в казну государства. В отличие от своего предшественника Хидэёси выступил против чрезмерно усилившихся иезуитов и вообще христиан. В 1587 году он издал было указ об изгнании иностранных миссионеров, португальцев и испанцев, и организовал преследование японцев-христиан, включая уничтожение церквей и типографий, издававших церковную литературу. Преследуемые укрывались под защитой принявших христианство мятежных южных даймё, которые были разгромлены уже после смерти Тоетоми Хидэёси в 1598 году, когда власть перешла к одному из его сподвижников Токугава Изясу. В 1603 году Изясу провозгласил себя сёгуном. Началась длительная эпоха нового, третьего по счету после Минамото и Асикага сёгуната, продолжавшегося вплоть до 1867 года.
В классической формуле «начал, продолжил, завершил», обычно относимой к оценке деятельности всех трех выдающихся объединителей страны в XVI веке, на долю Токугава Изясу приходится заключительная фаза. Объединив страну под властью дома Токугава сёгун, приступил к новой серии реформ. Даймё, которых к тому времени насчитывалось около двухсот, не только должны были признать авторитет сёгуна, но и в знак этого признания каждый второй год вместе с семьей, челядью и даже частью дружины проводить в специально построенной для этого дворцовой усадьбе в Киото.
При этом за ними сохранились некоторые традиционные права, включая суд и административную власть в пределах собственных владений, а также право иметь у себя на службе самураев, которые находились в основном на натуральном довольствии.
Своего рода заложничество даймё сыграло важную роль в укреплении власти центра. Кроме того, дом Токугава позаботился о том, чтобы враждебные ему даймё (а таковыми считались все, кто не был родней или вассалами сёгуна), именовавшиеся тодзама, не проживали компактно, а были территориально оторваны друг от друга. Ремесло и торговля в тех городах, где прежде осуществляли свою юрисдикцию даймё, были переданы в подчинение сёгуну вместе с самими городами. Все это значительно подорвало могущество князей и укрепило власть сёгунов.
Изясу провел и аграрную реформу, еще раз закрепив крестьян за их землями. Он же строго разграничил сословия (самураи, крестьяне, ремесленники, торговцы) и наладил систему полицейского надзора в стране. Выступив против католической церкви, закрыв порты и вообще изолировав Японию от внешнего мира, Токугава вместе с тем не стояли за строгую и полную изоляцию. Сёгуны, видимо, понимали, что при контролируемых контактах связи с европейцами могут дать стране немало пользы. Среди других европейцев ими были выделены голландцы — вся шедшая в Японию через посредство голландских купцов европейская наука и культура (ее именовали голландской наукой — «рангакуся»), особенно книги, оказывали немалое воздействие на японцев, привыкших перенимать все полезное. Известно, что последователи рангакуся из числа хорошо образованных японцев уже в XVIII веке активно и вполне осознанно использовали достижения европейской науки для совершенствования экономики страны.
Однако изоляция страны не вела к ее быстрому прогрессу. Если в XVII веке реформы привели к относительному процветанию экономики Японии, то XVIII век принес с собой начало экономического кризиса. Разлагался лишавшийся необходимого материального содержания корпус самураев, из которых в наихудшем положении были ронины. В критическом положении оказались крестьяне, часть которых вынуждена была идти в города либо как-то включаться в городское хозяйство. В упадок пришли большинство даймё, чьи доходы заметно сократились. Что касается сёгунов, то их могущество оставалось неколебимым, причем важную роль в этом играло возрожденное и усиленное в его чжусианской форме неоконфуцианство, которое не только было воспринято в качестве официальной идеологии, но и реально оказывало свое воздействие на образ жизни японцев (патернализм, преданность старшим, крепость семьи, культ этической нормы и многое другое).
Кризис токугавского сёгуната стал заметным на рубеже XVIII и XIX веков, но особенно явственным — с 30-х годов XIX века. Ослаблением могущества сёгунов воспользовались прежде всего наиболее крепкие и развитые княжества из числа тодзама южных районов страны, особенно Тёсю и Сацума. Они богатели за счет контрабандной торговли, активно развивали собственную промышленность, включая и военную, причем сёгуны уже ничего с этим поделать не могли. Сильный удар по авторитету дома Токугава нанесло насильственное «открытие Японии», сделанное США и европейскими державами в середине XIX века. После этого движения против иностранцев и власти сёгунов слились воедино, причем центром притяжения всех мятежных сил в стране стал императорский дворец в Киото.
Давно забытый, хотя и всегда всеми заботливо почитавшийся император вдруг превратился в национально-патриотический символ Японии. Императора активно поддерживали князья и самураи из Тёсю и Сацума. За него выступали стекавшиеся к его двору странствующие ронины. Наконец, антисёгунскую коалицию поддержала и заинтересованная в резком изменении политики Японии Англия. Словом, дни сёгуната были сочтены, и в 1868 году он перестал существовать. Власть в стране была передана императору, шестнадцатилетнему Муцухито (Мэйдзи). Япония вступила в полосу радикальных преобразований, равных которым не знала ни одна неевропейская страна.
Глава 14
Государства и общества
средневекового Востока
Хотя эпоха восточного Средневековья выделена в работе условно, ибо структурно государства и общества в Средние века оставались теми же, что были и в древности, средневековый Восток тем не менее являет собой сущностно нечто новое, достаточно своеобразное по сравнению с восточной древностью. Разница не только в степени и уровне развития, что следует признать естественным и само собой разумеющимся (как-никак, а восточное Средневековье — это полторы-две тысячи лет эволюции, пусть прежде всего цикличной, но также и поступательной); разница в качестве, в совершенстве самой структуры как таковой и, что особенно важно, в цивилизационном ее обрамлении.
