Античная традиция отказа от детей, их подбрасывания или продажи в рабство существовала среди низших слоев горожан и крестьян на протяжении всего ранневизантийского периода, хотя власти предпринимали меры, чтобы искоренить это зло. Феодосий в 391 году повелел освободить детей, проданных родителями в рабство по бедности без возмещения убытков покупателям. Юстиниан в 529 году даровал свободу всем без исключения детям, от которых отказались родители (Кодекс Юстиниана, IV, 52, 3).
Согласно Дигестам Юстиниана, в браке супруг имел право на распоряжение и даже отчуждение некоторой части собственности своей супруги, но приданое находилось на «риске мужа», то есть он нес ответственность перед законом за целостность имущества жены. В случае развода жена могла вернуть себе все приданое. В более поздний период государство также продолжало стоять на защите прав свободной женщины. Согласно Эклоге, если у мужа были финансовые проблемы и после его смерти оставались долги, то кредиторы не имели права войти в дом, пока вдова не восполнит своего приданого. Таким образом, жена своим имуществом не несла никакой ответственности за кредитоспособность мужа.
В области брачно-семейного права также проявляется тенденция к уравниванию прав мужа и жены. Так, жена имела возможность развестись с мужем по физиологическим причинам, а для мужчин такого повода не предусматривалось. Статья 15 Эклоги гласит: «Если мужчина в течение трех лет оказывался неспособным к брачному сожительству, то женщина имеет полное право на развод». Это законоположение, восходящее еще к классической Античности, имело долгую жизнь и впоследствии. Вместе с тем практика расторжения брака из-за бесплодия женщины, судя по всему, также имела место.
Среди преступлений, связанных с сексуальным поведением, могут быть выделены три группы: 1) преступления против церкви; 2) преступления против нравственности; 3) преступления против брака. Наказания за них демонстрируют определенные гендерные стереотипы.
Уже в Дигесты Юстиниана вводится норма о людях, «пользующихся дурной славой», которым запрещено выступать в суде. Речь идет о тех, чьи занятия («выступление на сцене для увеселения людей или для декламации, сводничество») или поведение (доказанное судом преступление, увольнение из войска «за позорные поступки», заключение брака в течение обязательного срока траура) осуждались обществом и государством. Считалось, что показания таких людей не заслуживают доверия суда. Обращает на себя внимание отсутствие половой дифференциации в данном вопросе.
При этом в ранневизантийском законодательстве ясно прослеживаются гендерные различия в отношении норм поведения. В Книге 22 Дигест содержится четкий запрет свидетельствовать в суде настоящим или бывшим проституткам, а также женщинам, замеченным в прелюбодеянии.
Законодатели не скрывали своего отрицательного отношения к открытому проявлению сексуальности, на что указывают не только правовые нормы, но и используемые формулировки вроде «женщины, живущие постыдно». Такие женщины, по их мнению, не имели достоинства матери семейства и должны были быть лишены поддержки общества.
В Дигестах понятия женщины, «живущей постыдно», и проститутки разводятся. Под проституцией понималась открытая продажа себя женщиной без выбора с ее стороны. К проституткам не относилась «та женщина, которая совершила прелюбодеяние или вступила во внебрачную связь».
Нарушение сложившихся моральных принципов не только порицалось обществом, но и было чревато лишением гражданских прав и сословных привилегий. Если дочь сенатора опускалась до проституции или уголовного преступления, она теряла свой социальный статус. Любопытно, что, принадлежа к сенаторскому сословию, она не имела права выйти замуж за вольноотпущенника, но, продемонстрировав неподобающее статусу поведение и лишившись его, она в принципе могла это сделать.
В византийском законодательстве выделялось несколько неблаговидных проступков, за совершение которых не только женщин, но и мужчин ожидало неотвратимое наказание. Например, дети мужского и женского пола могли быть лишены наследства; мужчины — в случае вступления в связь с мачехой или конкубиной отца, женщины — при отказе вступить в законный брак по воле родителей и предпочтении «позорного образа жизни» (Эклога, 55). При этом в законе отсутствовало внятное разъяснение того, что подразумевается под последним. Возможно, это сексуальные связи вне брака либо вступление в брак без благословения родителей.
Столь же неясно используемое в Эклоге понятие «разврат». Но следует отметить, что данный проступок, в отличие от других, пресекался не поражением в правах, а физическим наказанием. Женатый мужчина за разврат получал двенадцать ударов плетьми, а холостой — шесть (Эклога, 69).
Изучение законодательства, одобряющего или порицающего те или иные поступки мужчин и женщин, позволяет утверждать, что в целом правовая культура Ранней Византии обнаруживает достаточно высокое место женщины в обществе и дает гарантии ее частной жизни. Если вначале об этом заботилась только церковь, то в период развития постклассического права от Константина до Эклоги гарантии прав женщин в их частной жизни взяло на себя государство.
Вместе с тем необходимо обратить внимание на то, что византийское государство в ранний период своего существования отнюдь не стремилось к полному контролю над всеми сторонами жизни своих подданных в силу относительно «демократического» характера власти, унаследованного от Античности. Вопросы морали и бытового поведения подданных были им передоверены церкви.
Гендерные нормы византийского права в сравнительно-историческом аспекте
[1]
Заключение
В IV — начале VII века происходил процесс формирования основ византийской восточно-христианской цивилизации, включая культуру, социальные отношения и менталитет. Культурный переворот, выразившийся в принятии христианства, привел к быстрым изменениям в судьбах многих женщин.
Место и роль византийской женщины в семье — как дочери, жены и матери — всегда было достаточно почетным. Античные традиции самостоятельности женской половины дома сохранились и в Византии, но нашли новое, христианское обоснование. Скромность, домовитость и сосредоточенность на частной жизни вполне соответствовали канонам христианской этики.
Материально-бытовые условия частной жизни византийской женщины из средних и высших социальных слоев прямо и непосредственно зависели от социального положения и статуса ее мужа. В силу высокой социальной мобильности часты были резкие перемены этого статуса, как в сторону повышения, так и в сторону падения.
