В Йемаме земледелие (преимущественно выращивание пшеницы) было основано на искусственном орошении. Проходивший через Йемаму вади содержал обильные грунтовые воды, находившиеся недалеко от поверхности. Йакут говорит о Йемаме как о земледельческой области, целые районы которой заняты под посевы. Филби сообщает об обширном оазисе Дилем, всецело засеянном пшеницей и ячменем. В начале VII века Йемаму населяло племя бенуханифа, которое получило большую известность в период начального ислама благодаря деятельности местного пророка Мусейлимы. Этот идеолог йемамских земледельцев, обращаясь к своим соплеменникам, говорил: «Засевающие пашню, собирающие жатву, молотящие пшеницу, мелющие муку, пекущие хлеб, разрезающие его на куски, съедающие куски с жиром и топленым маслом, вы лучше людей войлока и не хуже людей глины; свои пашни обороняйте, ищущему милости давайте убежище, дерзкого прогоняйте». Из этих слов можно вывести заключение, что аравийские земледельцы считали, что они лучше кочевников и не хуже горожан.
Наряду с обширными земледельческими областями немалое значение в экономике Аравии имели оазисы. Под ними не следует понимать клочки земли, орошаемые родниками и дающие жизнь нескольким пальмам. Такие ничтожные островки растительности, разбросанные в огромном песчаном море, существовать не могли, так как их заносили бы летучие пески. Лермонтовские «Три пальмы» — плод художественного воображения, не соответствующий реальной действительности.
Оазис — это значительный по своему пространству район, в котором возделанные поля, сады и пальмовые рощи обильно орошаются водой из непересыхающих колодцев; их оседлое население проживало в деревнях, имевших базары, места привала караванов и святилища местных божеств; некоторые из этих населенных пунктов разрастались в города. О размерах и значении оазисов можно судить по таким земледельческим районам, как Касым и Джауф (Джоф).
В Хиджазе наиболее крупным оазисом был Иасриб (Ясриб), который еще до возникновения ислама стали называть Мединой, то есть городом. На территории оазиса, ограниченной бесплодными харрами, было разбросано несколько даров (совокупность жилищ, находившихся в совместном владении какого-либо рода) и отдельных домов. Эти поселения и жилища были отделены одно от другого пальмовыми рощами, огородами и возделанными полями с посевами пшеницы и ячменя.
Другим крупным населенным пунктом был Таиф, славившийся своими садами и иногда называемый городом-садом. Его искусные садоводы и огородники снабжали фруктами и овощами жителей Мекки. В Северо-Западной Аравии, недалеко от южных границ Сирийской пустыни, была расположена группа оазисов, каждый из которых имел сходство с Мединой, но уступал ей размерами своей культурной площади.
При изучении хозяйства Аравии V–VI веков нельзя упускать из виду наличие и деятельность полуоседлого-полукочевого населения. Несомненно, что здесь в течение тысячелетий происходил процесс медленного оседания кочевников на землю. Речь идет о племенах, кочевья которых обычно прилегали к большим оазисам или к земледельческим областям. Засеяв участок плодородной земли, племя откочевывало со своими стадами в степь, оставив несколько семей для охраны и ухода за посевами. Ко времени жатвы племя возвращалось к засеянному полю и производило уборку и обмолот. Иногда оно оставалось при своем поле на всю зиму, а весной, после посевных работ, снова переходило к кочевничеству. Некоторые племена владели только пальмовыми рощами, к которым они прикочевывали на время сбора плодов.
Родоплеменная организация арабов
B V–VI веках арабы (по крайней мере подавляющее большинство их, за исключением оседлого населения Йемена) находились в стадии первобытно-общинных отношений. Они жили в условиях родоплеменного строя, при котором единственной организацией было объединение людей, основанное на кровно-родственных связях. Все население Аравии, как кочевники, так и оседлые, распадалось на отдельные племена, а каждое племя (в зависимости от его численности и размеров территории его расселения) состояло из большого или малого числа кланов и родов.
По представлениям арабских «знатоков родословий» VII–VIII веков, все арабы вели свое происхождение от Ибрахима (библейского Авраама). Родоначальником северных арабов считался его сын Исмаил (Измаил), а южных арабов — Кахтан (Иоктан). Южных арабов считали «настоящими арабами» — ал-араб ал-ариба, а северную — «арабизированными арабами» — ал-араб ал-мутаар-риба или ал-араб ал-мустариба. Каждая из этих двух основных групп состояла из многих племен. Каждое племя имело свое название, а наиболее крупные племена в ходе расселения на Аравийском полуострове и за его пределами распадались в свою очередь на самостоятельные племена, каждое из которых принимало новое название. Расселение племен, начиная со второй половины I тысячелетия до н. э., происходило с юга на север и захватило степные и полупустынные области соседних стран — Месопотамии, Сирии и Египта. Сведений о движении арабских племен в обратном направлении, то есть с севера на юг, нет ни в народных преданиях, ни в письменных источниках.
Теперь уже вполне доказана несостоятельность старых понятий, что род, входивший в состав племени, является не чем иным, как только естественно разросшейся семьей. Британский востоковед У. Робертсон-Смит показал, что «теория» арабских генеалогов, разработанная ими в I веке хиджры, не соответствует исторической действительности, отраженной в доисламской поэзии. Он полагал, что арабский род не был объединением кровных родственников, а представлял собой группу, среди членов которой были запрещены вражда и столкновения, приводившие к кровопролитию. Признание взаимного родства членами группы, которые называли друг друга «братьями», не может служить доказательством действительного родства. «Брат» и «братство» в семитских языках — слова с довольно неопределенными и расплывчатыми значениями; у арабов «братьями» могли считаться по взаимному соглашению люди, кровно не связанные между собой. В то же время в этой группе, носившей свое собственное название, каждый взрослый мужчина был обязан участвовать в кровной мести: мстить убийце своего сородича и защищать убийцу, принадлежащего к его роду.
И кстати, далеко не все племена назывались по имени их родоначальников, хотя бы и легендарных. Названия большинства племен происходили от названий тотемных животных, от топонимических наименований и имен божеств. Генеалоги же превратили все это в имена фиктивных родоначальников.
Впрочем, нельзя отрицать и того факта, что родственная связь — не кровная, но приобретенная иным способом, — была мощной общественной силой. Таким, во всяком случае, было побратимство, при котором член другого племени и даже чужак из другой страны мог стать «братом» одного из членов рода после выполнения некоторых сакральных действий. Ритуал побратимства у арабов был известен уже Геродоту (V век до н. э.). Покровительство, оказанное родом какому-нибудь иноплеменнику и даже иностранцу, также давало право родства.
Иногда в состав племени путем клятвенного соглашения включался целый род или группа людей, ранее принадлежавшие к другому племени. Следовательно, племя являлось не только родственным, но и политическим союзом.
