Бандит вернулся в машину. Славик уверенно указывал дорогу к недостроенному спорткомплексу. Он уже немного успокоился, поняв, что пытать его не будут, и всячески старался продемонстрировать свою полезность.
Через несколько минут они подъехали к тому месту, где несколько дней назад прозвучали выстрелы.
— Все происходило здесь. Я сидел в машине на этом самом месте, — объяснял Славик. — Видеть я ничего, как вы сами теперь понимаете, не мог. Идите туда. — Он махнул рукой в сторону поросшей бурьяном бетонной конструкции. — Я не могу. Я трупов боюсь.
— Не боись, — успокоил его один из конвоиров, доставая лопату из багажника. — А откуда ты знаешь, что были жмурики? Живы пацаны.
Бандиты без конца «пробивали» Славу. Им был дан приказ выяснить все, что мог видеть и знать Бабулькин.
Они шли по еле заметной каменистой тропинке, подталкивая Славика черенком лопаты.
— Да, но были же выстрелы.
— Ну да. Они попугали этих ссыкух, а ты соскочил. Кинулись к машине, а машина — тю-тю, вот они нам в Москве и рассказали, как ты себя плохо вел.
Перед ними были бетонные катакомбы. Оглядевшись, один из бандитов наметанным глазом выхватил темный прямоугольник све-жевзрыхленной земли, уже покрытый легкой порослью сорняков.
— Давай, Славик, мы пришли, копай здесь! — указал он место носком ботинка. — Копай, копай! Клад там.
Ужас опять охватил Славика. Голова закружилась. Он начал неумело копать, чувствуя взгляды бандитов взмокшей от страха спиной. Руки слушались плохо, лопата то и дело проскальзывала, лязгая о камни. Больше всего он боялся увидеть тела застреленных девушек. Он почему-то сразу принял версию, что их убийцы вернулись в Москву и заложили его.
Земля была рыхлой, и вскоре лопата глухо заскребла обо что-то большое и твердое. Это был потемневший от времени фанерный щит, прикрывавший неглубокую яму.
— Поднимай! — последовал короткий приказ.
Дрожащими руками Славик поднял щит. Из ямы ударил в нос тяжелый смрад. Ставшие вдруг ватными ноги подогнулись, и Славик рухнул в обморок. Бандиты, отпихнув его, нагнулись над ямой. Внизу, навалившись друг на друга, лежали два мужских тела. Грубо матерясь, бандиты спустились в яму и обшарили одежду убитых. Судя по всему, все сохранилось в целости: бумажники, наличность, распиханная по карманам, записка с паспортными данными Ники. К трупам явно никто не прикасался. Даже бродячие собаки не разрыли могилу, хотя запах был уже довольно сильным.
— Ну что, валим его, — сказал один, доставая пистолет.
Славик лежал без чувств, уткнувшись лицом в свежую кучу земли. Бандит приставил дуло с глушителем к его затылку и усмехнулся:
— Повезло тебе, брат, о такой смерти можно только мечтать.
Три тела едва поместились в норе, некогда выкопанной подростками для игры в войну. Деревянный щит лег на место. Работая по очереди, мужчины быстро забросали яму землей и притоптали общую могилу.
Глава 22
Ника вернулась в Москву с хорошо продуманным планом. Остановилась она у подруги-студентки, которая, сдав экзамены, уехала на неделю к родителям, оставив Нике ключи от съемной квартиры.
Во-первых, ей предстояло получить визу в Бельгию. Это было не сложно — предложения «срочно оформить визу» были в каждой газете. Во-вторых, предстояло купить авиабилет. Деньги от продажи первого камня в Кисловодске у нее еще оставались, так что и это не было проблемой. Наконец, надо было решить, как провезти бриллианты. Она решила — в банке с кофе, как и советовал Николай Иванович.
Ника вышла на улицу. Киоски и ларьки начинались прямо у дома. Она пошла вдоль торговой шеренги. Вся страна в те годы торговала, продавала, покупала — торговля шла на каждом углу. Ника очень тщательно выбирала нужную банку: открывала каждую и внимательно осматривала фольгу под крышкой, оценивая, можно ли будет вскрыть, а затем опять заклеить фольгу, чтобы не осталось никакого следа. Высверлить днище, как это делал неведомый ей мужчина, она бы не смогла.
Наконец нужная банка была выбрана. Тут важно было то, что фольгу сплошь заполняли логотипы фирмы-производителя, от них даже в глазах рябило. «Очень хорошо, — подумала девушка. — На таком фоне шов будет практически незаметен».
— Вот этот кофе, пожалуйста, — протянула она деньги продавцу.
Вернувшись домой, она тонким лезвием аккуратно вскрыла фольгу и отогнула край. Скорее всего, кофе был контрафактным, поскольку засыпана банка была не под самый верх, а оставалось небольшое пустое пространство. Что тоже устраивало Нику. Она расширила разрез и в образовавшуюся щель ссыпала искрящиеся камни, которые тут же исчезли в густой коричневой пудре. Теперь банка была заполнена уже полностью. Ника вернула фольгу на место, нанесла несколько капель клея «Момент» на самый краешек и выдержала несколько секунд. Блестящая поверхность послушно соединилась, разрезанные края сошлись идеально, как раз по краю одного из логотипов.
Ника бережно уложила банку в холщовую сумку, которую носила через плечо. Сумка была объемной, туда вмещалось много чего. Собрав все необходимые вещи, она положила в сумку блестящий кинжал с инкрустированной рукояткой, купленный в магазине сувениров в Кисловодске, — ему предстояло сыграть важную роль в ее авантюре…
Порой Нику охватывал страх: что она делает? Куда едет? Что ее ждет? Но как-то вечером, включив телевизор, она вновь увидела на экране одутловатое, с заплывшими глазами лицо президента. Он что-то опять обещал своим сдавленным, скрипучим голосом: процветание, цивилизованные рыночные отношения, новую Россию… Она не верила ни одному его слову — все казалось фарсом, дурным спектаклем. Это одутловатое лицо стало последней каплей — она бесповоротно решила уехать.
Перед отъездом, когда у нее уже были и виза, и билет до Брюсселя, в недрах своей необъятной сумки она обнаружила запасной ключ от маминой квартиры, который давно считала потерянным. Подумав, она решила зайти, ведь там прошли ее детство и юность.
Прощаясь с любимым жильем, она прошлась по комнатам. На стенах висели картины мамы — вопреки всему Ника продолжала мысленно называть ее именно так: мама. Она заметила, что некоторых картин не хватало: во многих местах зияли пустоты, что означало — здесь уже похозяйничала Наталья. Та готовила квартиру то ли к ремонту, то ли к продаже, и Нику, понятно, в свои планы не посвящала. После того памятного объяснения они лишь однажды пообщались по телефону, как совершенно чужие друг другу люди.
— Прощай, мамочка! — прошептала Ника в пространство, и в этот момент громко хлопнула входная дверь.
В комнату вошла Наташа.
— Ты что здесь делаешь? — спросила она. Ни «здравствуй», ни «как твои дела», а сухо и насторожено, подчеркивая, что Нике здесь делать нечего.
— Здравствуй, Наташ, — проговорила Ника. — Я просто зашла проститься…
— С кем? — усмехнулась Наталья.
