Тем вечером Францев долго не мог заснуть — все время вставал, слоняясь по гостиничному номеру, глотал ледяную воду из-под крана. Вспоминались полные тягучей боли стихи Бродского:
Я дважды пробуждался этой ночью.
И брел к окну, и фонари в окне,
Обрывок фразы, сказанной во сне,
Сводя на нет, подобно многоточью,
Не приносили утешенья мне…
Забылся он под утро, когда за окном начал сереть подслеповатый рассвет.
Он снова бежал по дымным разрушенным улицам, и рот его забивал горелый песок. Опять грохотало и взрывалось небо, взметались вверх огненные фонтаны. И снова сквозь оглушительный шум он явственно слышал ее встревоженный голос: «Сережа, где наша девочка?» И впервые за все эти годы бесконечного, жуткого, опустошающего марафона он смог ей ответить: «Она с нами. Я нашел ее…»
Третий день он следил за заказчиком. Тот почти все время проводил в собственном ресторане «Руставели». У входа постоянно дежурили рослые парни, а внутри ресторан ими буквально кишел. Ликвидировать его здесь было невозможно. Идти напролом равносильно самоубийству, а в его планы вовсе не входило отбывать в мир иной. Именно сейчас Францеву захотелось жить, как никогда, — впервые за долгие годы он воспрянул духом. У него есть дочь! Ему больше не нужно было сопоставлять факты и даты. Он был уверен, что это она. Это знание вошло в него так естественно и просто, как вера в Бога.
Он вел себя максимально осторожно. Однажды зашел в «Руставели», заказал себе лобио и бастурму, бутылку вина, причем сел так, чтобы в поле зрения находился весь зал и вход в отдельный кабинет в глубине зала. Это, видимо, был «штаб» Сосо. Там кипела жизнь: постоянно входили и выходили бритоголовые личности, иногда приезжали делового вида мужчины в темных костюмах с «дипломатами». И конечно, у массивных дубовых дверей постоянно торчали двое, а то и трое охранников. Спустя час он окончательно убедился в том, что в кабинет никак не проникнуть. Оставался еще призрачный шанс — использовать те несколько секунд, когда Сосо двигался от двери ресторана к массивному джипу с тонированными стеклами. Но в эти секунды его всегда плотным кольцом окружала охрана, и успешный выстрел произвести было крайне трудно.
Францев знал — достаточно одного выстрела. Но он должен быть смертельным. По сути, уязвимым Сосо становился только на пути от ресторана к его загородному особняку в Комарово. Но где выбрать позицию для засады? Джип в сопровождении машин охраны наверняка ехал на большой скорости, не сбавляя ее до самого дома. А там опять куча охранников — короче, не подступиться…
Сергей поймал себя на мысли, что его не тяготила взятая на себя роль киллера. Заказчик представлялся ему некой безжалостной машиной, перемалывающей, как мясорубка, человеческие судьбы и жизни. И сейчас эта машина была нацелена на уничтожение Ники, его единственной дочери. Он должен был остановить заказчика любой ценой.
Помог случай. Сосо был для одних бандитом, а для других — уважаемым бизнесменом. С ним общались и депутаты, и работники аппарата Смольного. Иногда он получал приглашения на официальные мероприятия, которые устраивало руководство города. В тот день Сосо как раз и должен был пойти на такой прием.
Об этом Францев узнал, когда во второй раз за два дня пришел пообедать в ресторан. Он рисковал, но несильно — в конце концов, ему могла понравиться местная кухня. Сергей надеялся что-то узнать или услышать, хотя бы обрывок информации, который стал бы для него руководством к действию.
И он услышал. Произошло это, когда он зашел в туалет и заперся в одной из кабинок. Не успел он выйти, как раздались голоса двух охранников, решивших побеседовать у писсуаров. Вероятно, они посчитали, что в туалете никого нет.
— Сегодня шеф на банкет вроде идет?
— Ну да, собирается…
— А где он будет?
— В Мариинском дворце, где ж еще! Правда, сказал, что нам гулять там не придется — ему засвечивать наши физиономии не с руки. Возьмет с собой только двоих, которые туда уже ходили…
Это уже было кое-что. Францев задержался в кабинке, пока в туалет не зашел другой посетитель, потом вернулся в зал, быстро расплатился и покинул ресторан.
Изучив подъезды к Мариинскому дворцу, он понял, где будут высаживаться гости. Сделать точный выстрел можно было только из одного здания. Оно находилось в переулке Антоненко. Остальные окружающие Исаакиевскую площадь строения либо находились очень далеко, либо подъезд к Мариинскому дворцу просматривался из них плохо. А нужный дом на Антоненко стоял пустым, темнея провалами слепых окон. Видимо, он разделил судьбу многих питерских зданий: в центре города вовсю шла дележка недвижимости.
Францев проник в дом за несколько часов до начала приема. Поднялся по грязной лестнице на третий этаж, выглянул в окно, из которого была вынута рама вместе со стеклами. Позиция была прекрасной — парадный подъезд к зданию Законодательного собрания просматривался как на ладони. Оставалось только обеспечить путь отхода. Изучив внутренние дворы, он обнаружил, что через них можно выйти на набережную Мойки и незамеченным удалиться по ней в сторону Невского проспекта.
Он готовился к операции, как привык действовать всегда, — холодно и расчетливо. Оружие выбрал заранее: раскладная винтовка с «оптикой» была спрятана в футляр для виолончели, чтобы не привлекать внимания. И оружие, и футляр Францев планировал оставить на месте преступления. На линии огня он оказался за полчаса до того, как первые приглашенные начали съезжаться во дворец. От иномарок, что подкатывали к парадному входу одна за другой, рябило в глазах. Но черный внедорожник все не появлялся. И когда ко входу подкатил огромный белый «мерседес» и из него показался знакомый тип — усатый, с залысинами на седой голове, в светлом костюме-тройке, — Францев даже вздрогнул: он! Видимо, «крестный отец» решил сменить машину на более респектабельную. Но главное было в другом: похоже, Сосо был уверен, что ему ничего не угрожает. Он вел себя так, словно не сомневался в своей безопасности, словно никто не мог попытаться его убить. Задержавшись у входа, он здоровался и обнимался с другими гостями, в то время как его охранники стояли в стороне.
Сосо точно все просчитал: смертельных врагов — по крайней мере, на тот момент — у него не было. Единственное, чего он не мог предвидеть, — нацеленной на него винтовки бывшего майора ГРУ Сергея Францева.
Майор задержал дыхание — крепкая голова с залысинами оказалась точно в перекрестье оптического прицела. Выстрел настиг заказчика в момент, когда он, закончив объятия и рукопожатия, двинулся к парадному входу. Он внезапно резко дернул головой — и на светлом пиджаке вдруг образовалось ярко-красное пятно. Выстрел был практически беззвучным: глушитель и городской шум сослужили свою службу. Охрана кинулась к боссу, но он уже оседал на асфальт…
Майор не стал досматривать финал. Выстрел в голову гарантировал летальный исход. Можно было спокойно выйти во двор и, миновав две арки, смешаться с толпой гуляющих по набережной.
