Я топнула ногой. Ничего он не хочет. И написала:
“Вдруг очень, очень вас захотела”.
И пришел ответ!
“Ты вся в делах. Да и нет места для встреч. А я целый день буду писать. Много работы. “
Я сходила с ума от обиды. Что за нелепость про “место для встреч”? Ничего, ничего не понятно.
Вечером снова помчалась на злосчастную улицу, возненавидев себя за это. Опять паранойя, скажите вы, никакого повода для грусти нет. Посмотреть со стороны – домыслы озабоченной дивы. Да только я как никто ощущаю интуитивно, что под оболочкой ситуации – горечь. Лучше б умела не предчувствовать, а привораживать, не сны вещие видеть, а управлять реальностью. Жаль, недомастерили из меня волшебницу. Что ж, природа в совершенстве пока не владеет этим мастерством.
Я оставила машину и пошла пешком мимо “Наташи”. Окна в известной квартире горели, машины Монстра не было. Я почему-то натолкнулась на мысль, что если он сам за рулем, то ему невыгодно оставлять машину у подъезда злополучного дома. Он не мог не принять моих подозрений к сведению и наверняка бы “железного коня” спрятал. Где-нибудь, ну, скажем, за домом.
Силуэты припаркованных авто ничего подозрительного не излучали. Я шла мимо, отгоняя лишнюю мысль. И вдруг … знакомый номер за сумраком деревьев. Земля качнулась под моими ногами. Я не выдержала и разрыдалась. Вернулась в машину, мокрая от слез. Боль раздавила меня. Я долго сидела в салоне, не в силах тронуться. Минут через двадцать “черный паук” выкатился из двора, не заметив меня, и свернул на дорогу. Я набрала колючий номер.
– Вы все пишете?
– Вот только закончил. Сейчас буду спать. Устал ужасно.
– Неужели потратили весь свой выходной на дела и никуда не выезжали?
– Нет. Весь день машина стояла в гараже, а я из дома не выходил.
– Можно серьезный вопрос, Андрей Константинович?
– Конечно.
– Если вдруг так случится, что мы расстанемся, вы не откажете в помощи моему отцу?
– Нет, конечно.
– Обещаете?
– Да.
– Ну, тогда я хочу с вами расстаться.
Поднялся ветер. Разметал слезы. Порвал слова. Телефон выключил Монстра из моей жизни.
Он не может не понять, что я имею в виду. Если у него есть совесть и достоинство, с миром примет мое решение. На телефон рвется смс:
“Что за очередные сплетни?”
У подъезда я выкинула мобильник в снег. (На следующий день спохватилась, да было поздно. Аппарат приютили).
Я открыла дверь пустой квартиры, и на меня накинулось застоявшееся в темноте одиночество. Словно стая летучих мышей. Я порог не переступила. Развернулась и уверенно направилась к мужу. Илюшка играл с другом в компьютерную игру и собирался у отца ночевать. Подумав недолго, я осталась тоже. Но с условием, что муж не прикоснется ко мне. Ночью я часто просыпалась, ужасаясь, что нахожусь в другой постели. Все порывалась встать и уйти домой (домой?), и лишь усилием воли заставила себя остаться до утра, чтобы не причинять обиду мужу. Не открывая глаз, я слушала утром, как он суетится с завтраком ребенку, как любуется мной, ступая рядом на цыпочках.
Все ушли, и я встала. Умылась, позавтракала, позанималась на тренажерах. Часов в десять примчался муж и обрадовался, увидев меня дома. Схватил в охапку, зацеловал. Его глаза светились долгожданным счастьем. Как мне стало больно за нас двоих! Не нужно было ночевать. Какая я глупая. Я ведь не собиралась возвращаться к нему. Как теперь уйти? Я закрылась в ванной, долго смотрела в пытливые глаза зеркала. Мысль о том, чтобы остаться, казалась мне невыносимой.
И я ушла, окатив мужа пронзительной болью. Дома мне легче не стало. Там обосновалось холодное одиночество. Я никак не могла найти пристанище.
Пять дней я скрывалась от Монстра, избегая случайных встреч. Старалась нигде надолго не парковать машину, со стоянки возвращалась иным маршрутом. На шестой день купила новый телефон и восстановила сим-карту. Первым, кто посетил мой новый телефон, стал Мишка, и я искренне обрадовалась ему.
– Мишка, ты ведь мне друг? Отвези меня куда-нибудь. Я хочу вина.
– Только я пить с тобой не буду. Не возражаешь? Лучше борща поем. Жена его готовить не умеет.
– Не возражаю, Мишка. Приезжай скорее.
Но Мишка сопел в трубку, не позволяя его “выключить”.
– Я, конечно, друг, но ты всегда увлекала меня как женщина. Сегодня опять не позволишь до тебя дотронуться?
– Не рассчитывай, друг Мишка. Я твоя недотрога.
– Я так и знал. Что ж, сейчас приеду.
После Мишки стало хуже. Потому что он был не Любимый (или нелюбимый, смысл один).
Я рассказываю обо всем этом по истечении многих лет, а потому с отношением стороннего наблюдателя за прежней моей жизнью. Время вылечило душевные раны, и я помудрела, как и должно было быть. Но вдруг я вспомнила, как мучилась тогда ежечасно, как билась в истериках, как теряла силы, выуженные депрессией, как терзалась в отчаянии. Мне казалось, что я тону, барахтаюсь из последних сил, пытаясь всплыть. Зачем мне была дана эта единственная в жизни мучительная страсть? Ведь не в двадцать лет со мной такое случилось, а в том возрасте, когда разум и знание реальности куда выше эмоций.
Я узнала, что бывает неконтролируемое сумасшествие. Моя любовь при этом была чиста и возвышена. Только растрачена впустую. Горела тысячами свечей, достойными дворцового зала, но слишком ярко и неэкономно для убогой каморки. Любовь сжигала меня неистраченным жаром. Хорошо ли познать чувство-солнце ценой обожженных крыльев? Извечный вопрос. Только все гении во все времена посвящали искусство мощным волнам души, и покой не был нормой, не был настоящей эстетикой короткой, словно шантаж природы, жизни. Оставалось лишь ждать, когда истечет время боли. Но тянулось оно изводяще долго… А еще спустя годы я поняла, как мучала своим странным поведением мужа. Я и сейчас считаю его и только его разрушителем нашей семьи, но я не просто ушла, а сполна наказала его сильной болью. Получается, он испытывал то же, что и я. Те же дерганья за веревочки, привязанные к сломанным костям. Но я задумаюсь об этом много позже, а тогда я захлебывалась своей бесформенной любовью и ничего вокруг более не замечала.
И не понимала. Ведь Монстру, выходит, нужна другая. Вечер загруженного делами дня дарит ей. Меня оставляет за бортом, игнорируя даже мое желание, которое и без того я демонстрирую нечасто. Отпустил бы с миром. Зачем рвет сердце, втягивает в унизительные отношения, обманывая всех? Или под маской лицемера скрывается убежденный негодяй, или происходит что-то такое, чего я не знаю.
Звонки участились и буквально сделались неистовыми. Пришло угрожающее сообщение:
“Если ты не возьмешь трубку, я встану у подъезда и все равно поймаю тебя. Обещаю, будет плохо!”
Бессовестный Свирепрь. Впрочем, обладают ли совестью свирепри? Накалялась обстановка, накалялись мои нервы, накалялся воздух в городе. И вот однажды я попалась Монстру на глаза, когда после очередного курса лечения отвозила отца домой. По теории вероятности такое произойти практически не могло, но ведь я не отступаю от правды.
