– Стой, Моретти! Пусть Вивиана и Ласаро убедятся, что здание опустело.
Анита молча кивнула, остановилась у широких ступеней. Вопреки законам природы она отбрасывала множество теней под полуденным солнцем – тени падали под разными углами, менялись и двигались будто живые.
Эррера остановился поодаль, рассматривая зомби, прижавших соколов к стене конюшни. Те пытались вырваться из цепких рук мертвецов, но не могли. Зомби стояли вокруг них неподвижно, не нападали, но и не выпускали.
Анита не прилагала никаких видимых усилий чтобы руководить действиями поднятых ею мертвецов, а те послушно выполняли что велено. Что это – опыт или неимоверная сила? Для опыта она слишком молода, остается предполагать второе. Насколько же она опасна тогда, и что грозит городу, если однажды Моретти не совладает со своими силами?
Бухгалтер, худой испуганный мужчина с прижатыми к груди папками выскочил из лечебницы и увидев окутанную мраком муэртиду шарахнулся в сторону, побежал, неловко загребая тощими ногами, теряя листы ведомостей и отчетов, тут же подхваченные ветром. Антонио Эррера придавил каблуком листок, тот вяло трепыхнулся и затих в пыли.
– Чисто!
Вивиана с Ривасом вышли на крыльцо, придерживая мужчину с перебинтованной ногой.
– Чтоб меня… – пробормотал мужчина, судя по одежде вакеро, задрав голову и придерживая шляпу. – Это что за дьявольщина? Что за микстуру вы мне дали, синьор доктор? Штука позабористее, чем непентес!
– Уводи пациента, Ривас! Заприте там двери!
– И уберите людей подальше от окон, – добавил Эррера, доставая из кармана куртки плоскую коробку с красной армейской печатью-эскарбункулом на крышке.
Вивиана требовательно вцепилась в рукав Эррере:
– Как собираетесь разрушать стены? Никаких взрывов, другие здания слишком близко!
Длинные щупальца выныривали из опустевшей лечебницы и метались по стенам, спускаясь все ниже.
– Других вариантов просто нет, только разнести к гремлину. На старых зданиях, по словам Моретти, стоит Орденская защита…
– Да, защита есть! – подтвердила Вив, обшаривая взглядом два старых корпуса. – И дед говорил, да я и сама видела, потому амулеты только в новом здании вешала…
– Тогда затыкай уши, – ухмыльнулся детектив. – Когда это все рухнет, будет громко. И много пыли.
– Ох, Тоньо! Неужели мальчишки никогда не вырастают?
– Вырастают, и у них появляются новые игрушки, поинтереснее прежних, – усмехнулся Эррера, ножом поддевая плотно пригнанную крышку.
Внутри, завернутые в промасленную бумагу, ждали своего часа серые колбаски СТА. Одна из длинных ячеек пустовала, напоминая о долге дружбы – долге, который не выплатить никогда, если дружба настоящая.
– Помощь нужна? – Вивиана нетерпеливо топталась рядом, пока Антонио разминал в пальцах серую, похожую на пластилин массу.
– Ну разве что у тебя в кармане припрятан громадный молот, хорошенько шарахнуть по стенам. Поджечь эта штука может, но взорвать – нет, компонентов не хватает. Знал бы, что мне понадобится в мирной жизни, сделал бы больше запасов!
– Молот… – закусила губу Вивиана. – Будет тебе молот!
Новенькая побелка на внешних стенах оказалась отвратительного качества – отслаивалась и шелушилась, не давая толком прилепить алхимическую смесь. Ругаясь и шипя сквозь зубы, Эррера пытался как можно плотнее прижать полоски СТА. Но стоило убрать руки и колбаска отваливалась. Пришлось отскребать ножом верхний слой, и пристраивать смесь уже на шершавую штукатурку. Подожженное обычной спичкой СТА подточит стены и, пройдя насквозь, вызовет пожар, который уничтожит здание. Не так быстро, как со взрывом, но не так опасно для горожан.
Что-то метнулось к нему, ужалило в плечо и мир для Антонио Эрреры подернулся пеленой сырого тумана. Накатила слабость, затряслись колени, как будто он мгновенно состарился на полвека, одряхлел похуже чем синьор Сайес, утратил и ясность зрения и мышечную силу.
Другое, черное, непроглядное возникло рядом и рывком выдернуло Эрреру на яркий свет. Перед ним стояла муэртида, сжимая в кулаке судорожно бьющееся щупальце.
– Быстрее, детектив, – прошелестели едва шевелясь, бледные губы. – Быстрее…
Щупальце вырвалось и отбросило Аниту, изогнувшись, ударило обоих и протащило по земле. Высокий едва слышный свист ворвался в уши, сводя с ума, сверлил мозг, требовал упасть на колени, покориться.
– Да вот хрен тебе! – пробормотал Эррера, медленно и неуклюже поднимаясь на ноги. – Хрен тебе, осьминог недоделанный, понял?
Ковыляя и спотыкаясь, он спешил к другому углу, в каждую минуту ожидая нового укола ксибипийо. Нож плясал в непослушных пальцах. Соскрести штукатурку, налепить серую смесь… Сзади что-то происходило. Он не столько услышал, сколько почувствовал и оглянулся, застыл, продолжая прижимать, вдавливать в стену СТА.
Целый рой щупалец окружил Аниту. Отростки ксибипийо танцевали вокруг нее, шевелились, сжимали кольцо. Так вот почему его не тревожит эта дрянь – Моретти отвлекла ее на себя!
Муэртида запрокинула голову и резким как удар жестом раскинула руки. Тьма за ее спиной взорвалась крупными хлопьями, сложилась в черные крылья. Рунная вязь на предплечьях муэртиды сверкала инфернально-зеленым даже сквозь рукава. В руках возникло сначала длинное древко, а затем с хищным блеском проступило загнутое лезвие косы. Мощным взмахом черных крыльев муэртида поднялась в воздух и рубанула косой щупальца.
Вой, визг, скрежет ксибипийо стали ответом, ударили с новой силой.
Но муэртида сражалась не одна. Вивиана начертила прямо на газоне круг и танцевала внутри странный танец, то склоняясь к земле, то вздымая руки высоко к небу. Хлопала в ладоши, издавала низкие гортанные звуки, резко встряхивала головой:
– Духи пустыни! Камень и песок! Призываю вас! Явитесь ко мне!
Это представление он посмотрел бы с превеликим удовольствием, но в более спокойной обстановке. Держитесь, девочки, держитесь, – думал Эррера и бежал к следующему углу. Я скоро, девчонки, честное слово… вы только продержитесь, пока я разложу мои игрушки…
Полуденное солнце больше не слепило ярким светом, черная туча над лечебницей становилась все больше, разрыв через который ксибипийо лезло в Срединный Мир, ширился и пожирал день, как жадный кайман пожирает неосторожную рыбу.
Сверлящий голову визг то утихал, то вновь взрывал изнутри череп адской какофонией, в его интонациях Эррере чудилась яростная злоба и голод, неутолимый, страшный. Чтобы не начать кататься по земле с безумными криками царапая лицо, а продолжать оплетать лечебницу полосками алхимической смеси, лепить ее на стену и ковылять дальше, разделяя серые податливые колбаски на одинаковые полоски, Эррера заставлял себя думать о деле, так как думал бы сидя у себя в кабинете.
Кто же тот шаман, чьими усилиями над Сан-Висенто повисла эта дрянь? Кто продался Гарсии, сплел чудовищную сеть и зачем? Шаман такой силы смог бы противостоять угрозам и шантажу, если бы Дон Гарсия действовал грубо. Нет, у шамана личный интерес, если не считать таковым просто искреннее желание делать зло и жиреть на чужих страданиях. Опыт говорил детективу, что первое и второе как правило идут рука об руку. Так кто же ты, мерзкий паук, кто? Кто дергает за ниточки Посланника Сангриенты?
