– Как глаза твои сияют… под широкими бровями, – шептал Алехандро слова романса и шел к той, что манила его, как свет маяка манит изведавший жестокие шторма корабль.
Он смотрел на синьориту в черной бархатной полумаске и не желал отвести взгляда и на мгновение. Даже будь все ее лицо скрыто, он узнал бы Риту по непокорному блеску глаз, этих черных жемчужин.
– Под широкими бровями… как глаза твои сияют, – шептала Рита едва слышно и шла навстречу, ощущая себя ярко вспыхнувшей свечой. Суждено ли ей гореть или порыв холодного ветра задует хрупкий огонек? Она не знала.
"Он – пропасть, бездна в которой я исчезну навсегда."
"Она – пламя, прикоснувшись к ней я погибну."
Чувство опасности и угрозы не меньше чем притяжение страсти будоражило их сердца.
Что особенного может скрывать отставной рейнджер? Чем может удивить ранчерро, пусть и мечница? Нет, инстинкт не врет, сердце стучит, все тело подбирается, каждой клеточкой ощущая опасность. У этой хищной смертельной притягательности должна быть причина. Настало время коснуться друг друга – и может быть, это станет фатальной ошибкой.
Один шаг – и он окажется слишком близко.
Один шаг – и она уже не ускользнет.
Они делают этот шаг одновременно и замирают. Все, что они знали о себе и друг о друге предостерегало их, и оба отвергли предостережения с отвагой безумцев.
Танец людей Меча, великолепно владеющих своим телом, напряженно изучающих тела друг друга – движения, прикосновения и нажим, баланс и точность. Танец так похож на борьбу, некоторые движения только стоит довести до конца – и вот противник уже у твоих ног. Но в танце он не противник, а партнер… или все-таки противник?
Они не замечают, как нежную скрипку сменяет труба. Музыка взрывается ритмом барабанов, чувства взрываются фейерверком. Изящество и скупая точность движений уступают напору и страсти.
Она позволяет вести, но Алехандро понимает – даже выгибаясь в его руках почти до пола, Рита не доверяет ему себя и не теряет контроль над своим равновесием.
Финальный аккорд бросает друг к другу. Глаза в глаза, яростно, непримиримо, тесно так, что сердца колотятся в унисон. Он медленно склоняет голову в сдержанном поклоне – сдержанном настолько, что это почти оскорбительно! Но Рита не готова принять поражение. Закинув руку на шею Алехандро, касается губами сухих, горячих губ мужчины. То, как его руки в ответ сжимают ее талию, говорит ей больше любых слов. Этот раунд не выиграл ни один из них. И не проиграл – а это уже немало. Как жаль, что судьба не позаботилась дать им больше времени!
Он ждет, а у Риты недостает сил посмотреть ему в глаза. Рита Ортега не стыдится своих чувств, Рита Ортега в них не верит. И потому, прижавшись щекой к колючей щеке Алехандро, шепчет:
– Пора.
Под последний пронзительный аккорд ладонь девушки выскользнула из его руки. Алехандро смотрел вслед Рите еще мгновение, жадно вдыхая тающий запах терпкого парфюма. Он не питал иллюзий и надежд. Даже если выберется живым из передряги, в которую сам себя втянул, любовные игры – не для него. Танец на лезвии ножа – это соло, партнерше рядом не место. Этот поцелуй – все, что у него было и будет с ней. И он сохранит его в своем сердце и памяти.
Прилагая серьезные усилия, чтобы не обернуться, проверяя – смотрит ли Рита вслед, Алехандро глубоким вдохом восстановил дыхание и вернулся за столик к семье.
– А ты хорошо танцуешь, внучек, – одобрительно кивнула ему Сильва, кухарка "Двух Лун", укутанная в алое боа бабушки Кармен и подмигнула из-под шляпки с вуалеткой.
Ее племянник с супругой накинули яркие пончо и маски, в которых пришли на праздник родители Алехандро.
Семья Родригес, укрывшись под серыми шалями Сильвы, покидала"Черную голубку" в плотном окружении вакеро, пока соглядатаи отвлеклись на устроенное Эрнандо огненное шоу. Это был не просто фейерверк. Под оглушительный грохот и треск в небо ударил фонтан огня, собрался в круг, пророс острыми рогами и превратился в голову быка – герб Асконы, что зрители встретили восторженным ревом, подражая символу. Небесный бык упрямо нагнул лобастую голову, нацелился рогами и ринулся к земле. Вопли восторга слились с визгом ребятишек и женщин, тогда как мужчины подбадривали трусишек и бесстрашно выпячивали грудь, восклицая:"Торо! Торо!" Вслед за быком небо покрыла россыпь разноцветных звезд, окончательно завладев вниманием горожан.
Алехандро надеялся что ни соколы, ни жандармы не заметили подмены.
Рита Ортега последней покинула бар. Они не станут возвращаться на ранчо, а отправятся сразу к лагерю, где собран для перегона скот. В кибитках вместе с другими вакеро Родригесы отправятся в Рехону. А там – порталом до Сангры. В Сангре их встретят, так обещали Алехандро. Влиятельные люди, которым нужен был свой человек в Сан-Висенто и в картеле, обещали защитить его родных.
Но сначала нужно покинуть город. Что, если патрульные на посту не пропустят? Диего готов, если придется, прорываться с боем. Но сумеют ли вакеро выстоять и защитить бабушку и родителей? А если их нагонят по дороге в Рехону? Убьют на месте или вернут в город, сделав заложниками? А он, Алехандро, должен просто сидеть здесь и ждать, вместо того, чтобы сражаться за свою семью!
Чтобы не выдать обман раньше времени, Алехандро отошел от "Родригесов" к стойке бара, взял кофе, но вместо того чтобы пить, просто смотрел в чашку, стараясь успокоить мысли.
Тяжелая рука жестко сжала плечо, на толстом пальце тускло блеснул полосатый камень в массивной золотой оправе. Грубый прокуренный голос возвестил с нескрываемым злорадством:
– Вставай, Родригес, твой праздник кончился.
Соколы картеля у бара едва удостоили равнодушными взглядами бойцов, ведущих Алехандро к фургончику, запряженному парой мулов. Компания вакеро с его родителями уже исчезла. Трюк с подменой удался! Перед тем, как залезть под пыльный, вонючий брезент с надписью "Свежая рыба", криво намалеванной чьей-то неуверенной рукой, Родригес оглянулся.
– Чего зыркаешь? Лезь давай! – пихнул его в спину здоровенный кулак.
Но взгляд Алехандро прикипел к расцветающему над соседней улицей огненному цветку.
– Там дом горит! – дернулся он, едва сдерживаясь, чтобы не опрокинуть соколов как деревянные кегли, не заткнуть наглые хохочущие рты.
– Горит, а что бы ему и не гореть, – с нехорошей ухмылкой согласился сокол.
– И не он один, – подтвердил другой. – Ох, хорошо горит, красиво!
– А ты за него не переживай, ты о себе думай. Может, твой уже тоже того, а? Сгорел?
Ответить Алехандро не успел. Его ударили сзади под колени, сбили на землю, скрутили за спиной руки и надели на голову мешок, закинули в фургончик.
– Наслаждайся поездкой, Родригес, билет в один конец, – сострил обладатель пухлого кулака. – Может, успеешь еще увидеть рассвет. В последний раз.
