– Посмотрите, сколько крыс собралось, – прозвучал за спиной взвинченный, напряженный голос Панкрасио Перро. – Ничего не хотите рассказать? Покаяться. Перед смертью.
– Босс, я ничего не сделал… пожалуйста, босс, – Санчо всхлипывая обернулся и получив арбалетным прикладом в лицо, рухнул на колени.
Бето заходился в судорожном кашле, Дохляк скулил на тонкой высокой ноте, раскачиваясь из стороны в сторону. В свете воткнутых за вырытой ямой факелов все трое казались мертвецами – глубоко запавшие глаза, тени на осунувшихся лицах. Похоже, после побега всем троим пришлось несладко.
– Ты! – Перро вдруг возник рядом с Алехандро, приставил мачете к груди Родригеса. – Ничего не хочешь сказать напоследок? Может, привет передать? Шепни мне имя связного, Родригес, и я дам тебе шанс умереть без боли!
Алехандро молчал, глядя в безумные глаза Пса. Молчал, потому что не важно, что он сейчас скажет. Пес уже все решил. И Алехандро принял это решение.
– Что, язык проглотил? – Перро схватил Алехандро за горло, приблизил обезображенное нервной гримасой лицо.
Задыхаясь в стальной хватке, Алехандро рванул веревки на запястьях – если уж умирать, то этого бешеного пса он заберет с собой!
Но Перро разжал пальцы, Алехандро сбили с ног и окованный железом ботинок прижал его к земле.
Перро прошелся за спинами обреченных и кивнул арбалетчикам:
– Начинайте, парни.
Глава 34 Бешеный Пёс
Вопли приговоренных стихли быстрее, чем Перро закурил свою сигару. Он не спешил оборачиваться, вдыхая сырой предрассветный туман вместе с сизым дымом. Забыться бы в дурмане непентес, только этот путь не для него. Чистый разум важнее недолговечного удовольствия. Пес будет сам контролировать свою жизнь, он так решил, он всегда хотел этого. Хотел до судорог, до стонов, когда просыпался по ночам мучимый видением со своим вечным проклятием – тем моментом, когда его жизнь оказалась в руках дона Фернандо Гарсии, и тот подвесил ее на тонкий волосок над пропастью, полной огня и мучений. С тех пор не было ни одного дня, ни одной ночи, когда Панкрасио Перро не мечтал бы избавиться от ненавистного поводка.
Если бы он только мог! Годами Панкрасио продумывал и просчитывал варианты, терпеливо ждал момента, но теперь…
Все пошло наперекосяк, все должно было быть иначе. Этот проклятый день навсегда изменил статус кво и как раньше уже не будет никогда. Кто этого не понял – просто глупец.
Время шаманов прошло. Об этом сказал Псу сам Фернандо Гарсия, когда Панкрасио вместе с другими боссами примчался докладывать о случившемся в лечебнице. Едва живой и обессилевший Перро был готов к самым страшным последствиям гнева своего Дона. Но странное спокойствие и задумчивость Гарсии напугали Перро гораздо больше, чем его гнев.
Дон приказал Грасо заняться обороной, а Лопесу взять на себя карательную операцию. В разрушении лечебницы принимал участие детектив Эррера, человек комиссара, а значит комиссар нарушил нейтралитет, его люди покусились на территорию семьи Гарсия. Перемирию конец.
Не выходя из странной глубокой задумчивости, Гарсия сказал, чтобы больше не надеялись на шаманов – битва проиграна и выживет ли Хама неизвестно. И даже раздал боссам заряженные до отказа артефакты из личных запасов. Это потрясло боссов, и все трое обменивались непонимающим взглядами за спиной Дона, не зная, чего ожидать в следующий момент.
Эта странность, неправильность происходящего придала Панкрасио смелости, и он остался стоять у кресла Гарсии, когда остальные боссы ушли. Никогда еще Дон не выглядел таким слабым и разбитым. Это зрелище одновременно пугало и приносило невероятное наслаждение.
Еще вчера за самовольное решение остаться Панкрасио рисковал бы отправиться в лапы телохранителей Гарсии, но сегодня Дон спустил ему это неповиновение.
– Подай мне сигары , – велел Гарсия и когда Панкрасио поднес ему ящичек розового дерева, взглянул прямо в лицо. От этого взгляда несло могильным холодом, трупами, там занимались огни пожарищ и скалилась в жадной ухмылке сама смерть. Только через мгновение Панкрасио понял – и не поверил сам себе! Вокруг Гарсии нет щита! Он, Перро, впервые преодолел невидимую черту, отделявшую Дона от простых смертных!
– Вчера уничтожили картель "Кабэсас Муэртес", – Дон Фернадо медленно взял из ящичка сигару, зажал в подрагивающих пальцах. – Мой кузен, Дон Лунцо, пал смертью героя, прими его душу святая Сангвис! Они убили всех. Детей отдали Ордену. Членов семьей ждет суд и каторга. Скажи, что по-твоему страшнее – суд людской или Божественный Суд?
Панкрасио вздрогнул при упоминании Божественного Суда. Эта дрожь никогда не покинет тех, кто испытал на себе его действие. Больше тридцати лет прошло, а ужас сжимает горло при одной только мысли о знаменах Ордена.
– Ты ведь не все забыл? – Гарсия не ждал ответа. – Теперь остались только мы и семья Рива, но они не в счет – давно перешли на контрабанду. Королевская власть дотянется и до Асконы. Теперь, когда война окончена, столица прибирает к рукам провинции одну за другой. У нас могло бы быть больше времени, но… Мы последний картель, Пёс, самый последний! Понимаешь? И у нас только два выхода. Самый красивый – уйти, так громко хлопнув дверью, чтобы наш уход заметила и запомнила вся Остия. Красивый, да. Но глупый, очень глупый. Что общего у мертвого героя и мертвого дурака, Пёс?
Перро дернулся, но промолчал – и правильно сделал. Гарсия ответил сам, не замечая как его пальцы перемалывают дорогую сигару, и на колени, обтянутые белыми брюками, падает табачное крошево:
– Они оба мертвые! А живые охотно нарекают мертвых героев дураками, а дураков провозглашают героями и спасителями отечества… Ты бы предпочел остаться живым, верно, Пёс?
Дон засмеялся, отшвырнул раскрошенную сигару и поднялся из кресла. Сутулясь, будто у него болела спина, прошелся по комнате, резко обернулся, – хотел застать Панкрасио врасплох? Но Пёс давно привык не позволять лицу выражать хоть какие-то чувства в присутствии Гарсии и сейчас только преданно смотрел на Дона, судорожно пытаясь понять, к чему тот ведет, и чем грозит лично ему новый, озвученный Гарсией расклад.
– Два выхода, Панкрасио, два. И первый, как мы выяснили, красивый, но глупый, а второй…Ты знаешь, что со дня на день у нас здесь будет действующий Источник? Что, ничего не чувствуешь?
Презрительная гримаса искривила тонкие губы Гарсии.
– Конечно, не чувствуешь, силу ты всегда получал от меня… Хама давно говорила, что Рог Быка пробуждается, а где есть Источник там есть и гранд. Наши побрякушки станут бесполезны, никакие артефакты не сделают нас равными тому, кто овладеет силой Быка. Королева пришлет своего человека на место гранда, так всегда делается. Королевский прихвостень, кто бы он ни был, не захочет делиться властью и силой. Единственный шанс для нас – оседлать Быка первыми.
Вот тут выдержка впервые изменила Псу, изумление и непонимание пробились наружу, сминая маску невозмутимой преданности. Он понял это, когда Гарсия ткнул в него пальцем и засмеялся, неприятно, хрипло:
