Сам мэр чуть не вываливался из окна Ратуши, пытаясьрешить – спешить ему навстречу прибывшим, или обождать да посмотреть что к чему. Второе соображение перевесило, как и живот господина мэра, и он велел своему секретарю подтащить поближе кресло.
Паростат уже притянули канатами к земле, он чуть покачиваясь, висел над плитами площади.
Мальчишки нетерпеливо толкали сына механика, единственного в компании обладателя гоглов.
– Название! Название читай!
– Где?
– Да вон табличка, балда!
– Сам читай, раз такой умный!
– Читай, кому сказано! А то гоглы отберу!
– Не трожь!
Возня, невнятные восклицания, и наконец, убежденный товарищами в необходимости как можно скорее удовлетворить их законное любопытство Питер напялил-таки гоглы. Шмыгая разбитым носом, он рассмотрел надпись на боку паростата и важно изрек:
– «ШПАТЦ».
– Смешное название!
– И ничего не смешное! В самый раз!
Прямо у них под ногами переговаривались рейнджеры, неторопливо сворачивая самокрутки из крепчайшего мидлтонского самосада. До любопытных ушей юных жителей Мидлтона долетали обрывки фраз:
– …Вольная пташка, не из королевского флота. Слишком мал… – Заметил Эндрис.
– …Что-то мощное на борту. Видел, как против ветра шел? Как думаешь, зачем он к нам пожаловал? – отозвался Джонси.
Эндрис на этот риторический вопрос ответил пожатием плеч и выразительно сплюнул. А мальчишки от любопытства задрожали. И в самом деле, зачем? Что в их захолустье забыло это неправдоподобно прекрасное чудо?
При ближайшем рассмотрении оказалось, что вытянутый корпус, обтянутый парусиной едва ли больше тридцати шагов в длину. Разномастные окна – одно круглое, два других квадратные, но разного размера. Остекленный нос сверкал на солнце, винты с негромким гулом вращались все медленнее, и наконец, остановились. В обшитом сталью днище распахнулся люк, оттуда выпал трап и мальчишки повытягивали вперед шеи – сейчас они увидят капитана!
Рейнджеры тоже проявили интерес, желая увидеть гостя, и гость не замедлил показаться. Когда булыжников Рыночной площади коснулись подошвы начищенных до блеска высоких ботинок капитана «ШПАТЦА», рейнджеры одновременным движением сдвинули на затылок свои широкополые шляпы, присвистнули и переглянулись.
– Не кажется ли тебе, что надо познакомиться с капитаном, Джонси?
– Мы должны быть гостеприимными, Энди.
– Точно.
И оба обветренных суровых парня двинулись вперед, слегка раскачиваясь и мужественно поводя широкими плечами. Зеваки расступались перед ними беспрекословно. Мальчишки провожали их восхищенными взглядами. Быть рейнджером – хрустальная мечта! Носить широкий ремень с бляхой, которая, говорят, отбивает любое плетение! Уметь свистом призывать ездовую виверну! И беспощадно разить нарушителей покоя и браконьеров при помощи оружия, освященного Пастором Кристофером! Курить табак, пить виски, и чтоб когда ты входишь в салун, все затихали почтительно. Это ли не завидная судьба, посудите сами?
Как рейнджеры поняли, что перед ними капитан, для пацанов осталось загадкой. Они-то ожидали увидеть форму воздушного флота… Вместо нее – простые штаны цвета хаки, заправленные в высокие ботинки и черная безрукавка из хлопка. На плече цветная татуировка – затейливое переплетение букв, или рун, сразу не разобрать. Густые темно-рыжие волосы, остриженные так, что едва касаются плеч, примятые очками-гоглами. Веселый прищур золотисто-карих глаз, чуть припухлые, обветренные губы. И движения – уверенные, решительные, как и приятный чуть хрипловатый голос, прозвучавший в ответ на приветствия:
– Рада познакомиться. Капитан Холден. Мне нужен дом графа Раске.
Стоит ли говорить, что желающих показать дом графа оказалось достаточно. И проводить к нему тоже. Холден вежливо, но твердо отклонила подобные предложения и сразу же направилась в указанном направлении. Идти было недалеко – особняк графа располагался прямо за углом. Рейнджеры переглянулись и двинулись следом. Потому что любопытны были не меньше чем уличные сорванцы. И Ланс, само собой, не отставал.
Рейнджеры сохраняли невозмутимое выражение продубленных морозами и жарой физиономий, а сами переговаривались вполголоса:
– Что ты про этого Раске знаешь?
– Гад он, каких мало. Если б не его денежки да связи, повесили бы уже давно мерзавца…
Граф обосновался здесь года три назад. Известный аурумский скандалист и ловелас, он однажды так вошел в раж, что убил не только вызвавшего его на дуэль молодого дворянина, но и обоих его секундантов. А это, как оказалось, было очень даже зря. Ведь оба принадлежали пусть и к отдаленной, но все же ветви королевского семейного древа. Поэтому, узнав, что безутешная родня уже обивает порог королевы Катрины, и зная крутой нрав ее величества, граф не медля покинул пределы родной Орпейи. Как только не испугался, что Воитель покарает его за нарушение дуэльного кодекса, стоит наглецу ступить за границу Вольных Земель, места, где боги скоры на расправу? Ведь говорят, тут до них ближе, чем во всем Либриуме. Но, у Воителя, видимо, нашлись дела поважнее и граф Раске до сих пор здравствовал.
Купил самый большой дом в Мидлтоне, отделал его со всем возможным шиком, и принялся скучать: пить, играть в карты, волочиться за дамами. Все как и раньше. Но масштабы, увы, были уже не те.
Похоже, Холден в особняке ждали. Не успела она поднять руку, чтоб ударить в резную дверь бронзовым молоточком, как на пороге появился сам хозяин:
– Наконец-то! Скорее! Спешим!
Он выскочил из дому, и припустил к пароплану, обгоняя капитана, а за ним бежали три здоровенных лакея, тащили чемоданы и саквояжи. Зрелище оказалось увлекательным. Обычно вальяжный и презрительно-высокомерный, Раске отчего-то вдруг утратил весь свой светский лоск. Одетый как обычно, дорого и модно, он был несолидно взъерошен и суетлив. Вытянутое породистое лицо графа сегодня напоминало морду загнанной лошади.
Только сейчас Ланс вспомнил что уже видел графа, Раскеприезжал с супругой в Роксбридж сделать пожертвование в попечительский совет колледжа. Еще тогда впечатление о нем сложилось самое неприятное.
Те мидлтонцы, что собрались на площади (а это уже было почти все население, способное самостоятельно передвигаться со скоростью, превышающей скорость средней черепахи) встретили такую процессию радостным улюлюканьем.
Однако граф не обращал ни на что внимания, а с завидной резвостью лез в разверстое брюхо паростата, отбирал у лакеев чемоданы и нетерпеливо притопывал, выглядывая оттуда.
– Холден! Ну где же вы? Скорее! Я не могу ждать!
Однако Холден, к вящему восторгу публики, даже не ускорила шаг. Ветерок трепал ее рыжие волосы, на вздернутом носике блестели капельки пота. Неземная девушка!. Питер про себя уже решил, что когда вырастет, женится только на ней. Он тут же сообщил об этом сыну аптекаря, но тот и сам принял подобное решение и после обмена обидными непарламентскими выражениями, угрозами и даже парой тумаков, бывшие друзья стали врагами навечно.
