Упырь закатил глаза.
– Да как тебе, одержимец, вообще пришло в голову называть «Великой целью» свои постыдные деяния?
– Я не вижу ничего постыдного в возрождении древней, некогда могущественной расы. Твоей расы, между прочим! – коротышка обвиняющее ткнул пальцем в Упыря.
В комнате раздался приглушенный стеклом голос Утопленника:
– Валерьян, ты идиот. Для воссоздания расы ты выбрал монаха-отшельника, который уже тысячу лет шарахается от каждой юбки. Твоя затея обречена на провал.
Ученый покраснел от злости.
– Это – предрассудки! Фанатизм! Пережиток темного прошлого! Разумные не должны противиться зову природы! Это противоестественно и антинаучно!
Утопленник снова зашелся в хохоте:
– Так они потому и вымерли, что вели себя противоестественно и антинаучно. Правда, Упырек?
Упырь гордо поднял голову:
– Только примитивные создания идут на поводу у первобытных инстинктов. Моя же раса всегда ценила духовное более, чем физическое.
Олли совсем запутался. Что же здесь происходит?
Решив разобраться получше, он бесстрашно спрыгнул с окна и стал медленно пробираться поближе к клетке с Упырем. То и дело ему приходилось переступать через провода или уворачиваться от вращающихся частей разных механизмов. Гордясь собственной ловкостью, он подкрался почти к самой клетке и спрятался за большим деревянным ящиком.
Коротышка-Валерьян приплясывал перед Упырем и завистливо вопрошал:
– Как? Как можно? Отказываться от столь приятных обязанностей продолжения рода? Если бы меня природа одарила столь щедро! Не только гениальными мозгами, но и такими же восхитительными мускулами, я бы…
– Ты бы сейчас снадобья от срамных болезней изобретал! – закончил за него Утопленник.
Ученый обиженно засопел.
– Ах, так? Да мне вообще плевать на ваше мнение! Вот получу Премию, тогда… тогда и посмотрим!
Толстяк дернул за рычаг и раздался отвратительный свист, от которого сорок в ужасе забил крыльями, Упырь закрыл уши, а Утопленник сморщился как от зубной боли. Повинуясь зову, в помещение с топотом вбежали низкорослые существа, отдаленно схожие с упырём. Они поклонились ученому, от чего тот расплылся в довольной улыбке.
– Мои дорогие детки! Сегодня у вашего папочки великий день! Поднимите-ка этот ящик и поставьте его на стол.
Серокожие создания, толкаясь и спотыкаясь, схватили тот самый ящик, за которым прятался Олли, и неуклюже поволокли к длинному металлическому столу. Сорок едва успел шмыгнуть в сторону, но эти растяпы его даже не заметили. Преисполнясь к ним презрения, Олли взлетел на шкаф и уселся там, среди свернутых в трубки чертежей. Отсюда ему открывался шикарный вид на происходящее.
Тем временем ящик установили на столе, и ученый велел открывать.
– Все твои создания – просто уродливые неповоротливые болваны, такие же, как и ты сам, – подал голос Утопленник, когда големы, с третьей попытки сняв крышку, уронили ее на ногу своему хозяину.
Пять минут Олли с восторгом наслаждался зрелищем прыгающего на одной ноге по лаборатории и вопящего от боли толстяка. Големы в ужасе толпились перед своим создателем, не зная, что им делать.
– Уродливые неповоротливые болваны, говоришь? – отпрыгавшись, злобно прищурился ученый. – Посмотрим, что Вы скажете сейчас, Лорд Амадей. Когда увидите совершеннейшее из моих творений!
– Жду-недождусь, Валерик, – скептически ответил Лорд.
– ВА-ЛЕ-РИ-УС! Не Валерьян! Не Валерик! Валериус! – профессор закипал от злости. – А, ну вас!
И склонился над ящиком. Олли едва не запищал от любопытства. Что же там? Что лежит в этой длинной деревянной коробке? Какая игрушка?
– Можете ехидничать сколько угодно, Лорд, – надменно произнес ученый, подключая тонкие провода к тому, что лежало в ящике. – Но ваша кровь поможет оживить мою куколку.
Олли изо всех сил тянул шею, пытаясь рассмотреть содержимое ящика, но клубы пара скрыли стол. Негромко крякнув от досады, птиц нервно перебирая лапами пробежался по шкафу. И наткнулся на пристальный взгляд Утопленника. Скрытый за стеклом Лорд медленно поднес к губам указательный палец. Кажется, у людей это означает что-то вроде «я тебя не выдам». Скосив глаз, сорок оглянулся на Упыря. Тот буравил его взглядом своих красных глаз, оставаясь совершенно неподвижным. Сорок осмелел, и снова побежал к краю шкафа, где хорошо был виден ящик.
В руках Валерьяна появился тот самый медный диск, заполучить который Олли хотелось с самого начала. Толстяк вставлял его в свою куклу. Раздался щелчок, ученый издал победный возглас «Готово!» и отступил подальше от стола. Как оказалось, очень вовремя, сорок даже не ожидал от Валерика подобной предусмотрительности. Буквально в следующее мгновение стенки деревянного ящика разлетелись, осыпая щепками толпящихся вокруг стола големов. Те с криками бросились врассыпную.
А из клубов пара медленно поднималась фигура, имевшая явные женские очертания.
Лорд присвистнул.
– Ничего себе! Да, Валерьян! Удивил! Для такой красотки и крови не жалко. Это что, для конкурса стриптизерш среди гомункулов?
Дамочка даже на привередливый взгляд Олли была хороша. Женственная фигура, едва прикрытая яркими лоскутками ткани, кожа, напоминающая черный мрамор, изящные крылья за спиной… пожалуй только пышной шевелюры не хватало, чтобы полноправно именоваться красоткой. Нет, Олли, если говорить начистоту, предпочел бы перья. Такие красивые, как у него в хвосте… вот была бы куколка!
Но перьев и волос у дамочки не оказалось. Макушка ее была такой же круглой и безволосой, как и у Упыря.
Сам Упырь в ужасе вопросил:
– ЧТО ЭТО?
– Знакомьтесь. Ева, – с гордостью представил свое творение Валерьян.
Ева скептически взглянула на «папочку» и ловко спрыгнула со стола. Изящная четырехпалая кисть указала на ученого. Красный огонек в ее глазах вспыхнул ярче.
– Еда! – с уверенностью произнесла Ева и шагнула к Валерьяну. Тот взвизгнул.
– Нет! Нет! Посмотри! Посмотри на него! – ученый стал тыкать пальцем в Упыря. – Правда, красавец? Посмотри на него внимательно, моя девочка! Вы просто созданы друг для друга!
– Еда? – спросила Ева и направилась к клетке.
Упырь остолбенело таращился на приближающегося гомункула. А профессор втолковывал несмышленой «дочурке»:
– Нет, это – не еда! Это… это… твой суженый. Поцелуй его, – Валерьян поспешил открыть клетку, чтобы впустить Еву.
Та на мгновение замерла в нерешительности, затем просияла улыбкой:
– Целоваться, – проворковала упыриха и, вытянув руки, шагнула вперед.
Упырь с воплем ужаса бросился к двери и навалился на нее всем весом, не впуская к себе Еву.
