Так с тех пор и повелось – приходят к людям четыре волка каждый своим чередом, со своими дарами. Серый волчонок – с цветущей надеждой, рыжий волк со знойным весельем, бурая волчица с угощением и старый белый волк все дары их забирает, чтоб потом началось все заново.
Таков договор у людей с природой, чтоб знали меру да помнили, что изобилие не бесконечно.
Когда Эви закончила, сыновья уже крепко спали. Странно. Хоть мальчишки и бегали весь день, но никогда еще они не засыпали так быстро. И дыхание у них неровное, и ладошки холодные. И этот запах…
Она вдруг все поняла и в отчаянии застонала, заламывая руки.
Беладонна, полынь, живянка, волчьи ягоды, белый папоротник… Этот отвар называют "Волчье зелье", он заставляет волка быстрее превращаться. Хорошая помощь больным взрослым оборотням. Но для ее сыновей-полукровок, которые еще слишком малы, чтобы пережить обращение, это – смертельный яд!
Зелье вступило в силу и человеческое в них уже спит крепким сном, стоит только луне показаться из-за туч и зверь вырвется наружу. Эви понимала еще одну ужасную вещь – спасения от этого снадобья нет.
Кто мог сотворить такое? Только Каллиган! Он что-то плеснул на мальчиков, пока те играли! Если бы она только поняла это сразу!
Рыдание волной подкатило к горлу.
Нет, она не будет стоять здесь, рыдать, обнимать своих мальчиков и проклинать Каллигана. Как мать в свое время вырвала ее из лап смерти, так и она отдаст последнее, что имеет. Как кстати помянул исповедник Серебряную Волчицу! Может, Эви и не вспомнила бы о ней сейчас без этой подсказки…
Женщина поискала глазами что-нибудь острое. Бежать на кухню за ножом нет времени, в любой миг лунный свет коснется детей и будет поздно!
Эви выдернула гребень из волос, костяными зубцами рванула кожу на запястье. Не получается! Еще, еще, пока кровь не выступила на белой коже, не закапала медленно на пол.
Обмакивая пальцы в красное, торопливо стала рисовать на полу между кроватками печать, заключенную в круг. В полнолуние Она должна услышать, должна придти на зов!
– Сантита, молю тебя, приди, возьми мою кровь, – шептала Эви. – Сантита, умоляю, услышь меня!
К этому средству обращаются те, кто отчаялся искать помощи и защиты у богов. Ведь плата непомерно высока. Боги отступятся от того, кто рискнул призвать Санта Муэрте в мир, дать ей свою кровь. Но если она услышит твой зов, если придет, в ее силах проявить милость и вернуть жизнь даже мертвому. Ведь она сама и есть Смерть.
Лунный луч пробился сквозь занавеску и освещал кровавый круг на полу. Эви стояла на коленях, ее кровь наполняла печать, линии становились все четче, напитывались силой, начинали светиться ровным серебристым светом. Голова у Эви кружилась, перед глазами плыли странные образы. Казалось, кто-то спускается по лунной дорожке вниз. Окутанная лунным сиянием Серебряная Волчица грациозно переступала длинными лапами. Ее глаза сверкали, словно звезды. Волчица остановилась над крышей соседнего дома и молча посмотрела на Эви.
– Ла Муэртэ Сангриента, – прошептала Эви, – ты явилась мне! Прими мою кровь и мою жизнь в обмен на жизни моих сыновей!
Волчица посмотрела на спящих детей и кивнула. Потом развернулась и стала подниматься вверх по лунному лучу. А луч удлинился, упал в окно, прямо к ногам Эвиты. Дети вдруг открыли глаза и протянули к матери руки. Эви крепко обняла сыновей, прижала к себе. Ей больше не было страшно или грустно. Она ощутила блаженство и покой. Ее мальчики рядом, они живы и с ними все будет хорошо. Эви почувствовала невероятную легкость в теле. Держа сыновей за руки, она взмыла вверх и они пошли следом за Серебряной Волчицей по длинной лунной дороге.
Перепачканный грязью волк промчался по темным закоулкам, прячась от света и людских глаз. Он проскользнул через сад к рыболовецкой лавке, запрыгнул в приоткрытое окно, помчался по лестнице наверх, к жилым комнатам, уже на последних ступенях принимая человеческий облик. Спальня жены была пуста, а дверь в детскую приоткрыта. Какая-то страшная, глухая тишина наполняла дом.
Зигвард распахнул дверь и ворвался в детскую. Обе кроватки пусты, простыни смяты и пахнет "Волчьим зельем". Он не сразу понял, что это за бледный силуэт на полу у кроватки. Перед глазами плыли пятна и никак не могли сложиться в бледное лицо Эви с умиротворенной улыбкой на бескровных губах.
Страшный крик, переходящий в вой, пронесся над спящим городом. Полная луна сияла в небе.
Серый волк выскочил из дома и помчался по следу. Он чуял запах Каллигана, свежие следы вели прочь из города, в леса. Волк бежал, ведомый злобой, отчаянием и безумием прямо в приготовленные для него сети…
ГЛАВА 15. Луна Безумцев
Луна безумцев и поэтов
Из вод поднимется сейчас,
И между темнотой и светом
Наступит долгожданный час,
Когда в магическом тумане
Клыки и когти не видны.
Страшись, когда в пути застанет
Тебя сияние луны.
(с) Иван Вересов
Наполненная серебром до краев, луна поднялась над острыми вершинами древних елей и залила призрачным светом притихший Мидлтон. В преддверии зимы ночи становились холодными и тягучими, как черничный сироп, город, укрытый тонким кружевом первого инея, казался нарядной стеклянной игрушкой в черной бархатной коробке.
К полнолунию напряжение в городе достигло предела. Никто из горожан не отходил ко сну, не проверив все замки и засовы и не навесив на двери и окна пару десятков защитных плетений. Из псарни Каллигана разобрали всех молодых волкодавов для охраны дворов. Хотя вольфы ни разу не нападали на людей со времен заключения союза, и до этого случаи таких нападений были редки, горожане боялись полнолуния и стремились защитить себя как только возможно.
Луна вычерчивала острые силуэты шпилей, частокол оград, заполняла светом пустынные улицы, заглядывала сквозь плотно задернутые шторы в спальни, заставляла людей ворочаться в беспокойных снах.
А тем, кто не спал, сияние ночного светила дарило тяжелые думы.
Мрачно размышлял о чем-то суровый рыцарь сэр Ранкор, поглаживая гриву своего коня.
В разуме юного музыканта Роберто теснились строки лирической баллады.
Исповедник Кристофер лежал без сна, смотрел в небо через мутноватое стекло. Он думал о том, как много, оказывается успел приобрести здесь, в Либриуме, и как не хочется это терять. Как жаль будет расстаться с местом исповедника, с храмом, где с оконных витражей и фресок улыбается ему Хранительница. Расстаться с мидлтонцами, полюбившими его проповеди. Расстаться с Бруни… неважно, если она не чувствует того же, что и он. Просто видеть девушку хоть изредка – этой радости Кристофер так боялся лишиться.
Если рыцари Ордена решат вышвырнуть его из храма или обвинят в пособничестве Нику Костли, что тогда?
