Ну так вот, когда в шесть утра раздался стук в дверь, она, толком не проснувшись, побежала на звук, ничего не разбирая в полной темноте за плотными ставнями и забыв, что между зоной спальни и гостиной три основательные ступеньки.
Ей наложили гипс, выдали кресло-каталку, в котором она и провела все эти дни. Правил каталкой ее тринадцатилетний сын, и на это нельзя было не обратить внимания. С утра до вечера, оглашая воплями пространство, они разъезжали по огромной территории отеля, решив хоть таким образом проводить время. Загипсованная конечность торчала как пушка у танка КВ.
— Куда ты меня везешь, идиот! — постоянно надрывалась мать, распугивая стаи фламинго и попугаев. — Ты что, другую ногу мне сломать хочешь?
— Мам, да тут короче! — оправдывался сын, малый действительно немного чудной. — На фига крюк делать, если так ближе!
— Кретин! Ближе! Куда мне торопиться! — взрывалась она. — Ты что, не видишь — там же впереди канава, мы перевернемся!
— Да че перевернемся, ничего не перевернемся, подумаешь, — отвечал сын, продолжая движение в том же направлении. — Ты б видела, через какие ямы я на велике перепрыгиваю!
— Идиот! Я не велик, я твоя мать! — напоминала она ему на всякий случай. — А ну сворачивай на дорожку, пока я тебе тут не устроила!
— Мам, ну че ты начинаешь! — вяло отбивался тот. — Ну хочешь, давай по дорожке!
— Так и вези меня по дорожке! — голосила она. — Ты ж меня в пруд сейчас уронишь, идиот несчастный!
И вот прямо там за столом выяснилось, что ей назначили инъекции фраксипарина, но завтра она никак не успевает в медпункт, автобусы нам подадут за час до его открытия, а самолет — он ждать не будет. В другом случае я бы сказал, что ничего страшного не произойдет, если разок пропустить укольчик, не такая это и панацея, гепарин при переломах, но, учитывая то, что я видел и слышал, благоразумно не решился, живо себе представив реакцию типа: «Идиот! Ничего не будет! А если у меня случится тромбоз? И не просто, а легочной артерии? Я ведь могу от этого тут же умереть!»
Вместо этого я скромно поинтересовался, где находится сам этот фраксипарин.
— Какая разница где, — в своей манере отреагировала она, — если все равно колоть некому? Безобразие! Медпункт в таких местах обязан работать круглосуточно! Я просто уверена, что в полете у меня обязательно разовьется тромбоз! Удивительно, что у меня он не развился по дороге сюда от этого чудовищного перелета!
Минут пятнадцать мы все слушали ее возмущенные речи, а когда она ко всеобщему облегчению затихла, я еще раз попытался узнать, где же все-таки препарат — в медпункте или в ее номере.
— Ну конечно в номере! — с раздражением сообщила она, хотя почему «конечно»? — Лежит в холодильнике! Но какая вам разница, если до Москвы все равно никто не сможет мне его вколоть!
— Почему никто? — стараясь говорить мягко и спокойно, спросил я. — В нашей группе есть несколько врачей, да и я могу, не велика проблема.
— Вы??? — снова взвилась она. — Да вы хоть знаете, что это не просто колют, а в живот! Это же уметь надо! Это специальные уколы!
Вот же я идиот! Куда я лезу??? Кто меня просит? Но у меня всегда так: сначала предлагаю, потом думаю.
И я опять очень спокойно, хотя уже закипая от бешенства, принялся рассказывать, что имею большой опыт колоть во все места, даже в корень языка. Отчего жену чиновника заметно передернуло.
— Ну хорошо! — после длительного размышления милостиво согласилась она. — Колите хоть вы!
— Что значит «хоть вы»! — пришла мне в голову запоздалая мысль возмутиться. — Между прочим, я кандидат наук! Не хотите — не надо!
— О! Кандидат! — произнесла жена чиновника и посмотрела на меня с уважением.
— Это у меня случайно вырвалось! — поджав губы, сказала женщина с переломом. — Извините!
— Ладно. — Я сделал умиротворяющий жест рукой. — Скажите мне номер бунгало, и завтра в семь я буду у вас.
Получив эти сведения и изображая из себя светского человека, я пожелал всем хорошего вечера, откланялся и отправился в казино.
Я никогда не играл прежде в рулетку, да и сейчас не собирался, просто мой папа, человек весьма азартный, всегда поражался этому моему равнодушию и был немало удивлен, узнав, что, трижды побывав в Баден-Бадене, я ни разу не зашел в знаменитое казино. Поэтому я решил реабилитироваться.
В просторном пустом холле игорного заведения в красном бархатном кресле сидел огромный, толстый, абсолютно пьяный человек по имени Витя и отчаянно плакал. Витя был совладельцем крупной подмосковной аптечной сети, носил на шее золотую цепь невероятных размеров, а на запястье большой золотой «Ролекс», который на этой массивной руке казался крохотными дамскими часиками.
— Витя, что случилось? — подлетела к нему Лариса, главбух конторы, которой принадлежали аптечные киоски на всех московских вокзалах. — Почему ты плачешь?
— Я! Только что! В рулетку! — сквозь пьяные рыдания, заливаясь слезами, отвечал ей Витя. — Двадцать штук баксов проеба-а-а-а-а-а-а-л!!!
— Господи, Витя! — принялась утешать его Лариса. — Я уж испугалась, подумала — может, у тебя умер кто! А деньги — что деньги! Подумаешь — двадцать штук! Да ты их с твоими аптеками небось за месяц отобьешь!
— Да я и за неделю отобью! — плакал Витя, уткнувшись ей лицом в грудь. — Просто обидно, взял и за десять минут проеба-а-а-а-а-а-л!!!
— Ну, хочешь, — предложила Лариса, гладя Витю по голове, — я тебе дам эти двадцать тысяч долларов? У меня есть! Только не плачь!
— Не надо!!! — отказывался от помощи Витя и мотал головой. — У меня у самого есть!!! Просто, блядь, обидно!!! Работаешь, работаешь, а потом — бац! И за десять минут!!! Все проеба-а-а-а-а-л!!!
В семь утра я уже стучался в нужное мне бунгало.
— А мы никуда не летим!!! — вместо приветствия сообщила мне женщина со сломанной ногой, она лежала на животе носом в подушку, даже не думая повернуть ко мне голову. — Этот идиот все потерял! Все!!!
— Ма, я тебе говорю, это черные вчера мобильник сперли! — Ее сын сидел на стуле и, не отрывая взгляда от экрана телевизора, смотрел мультфильмы. — Я точно помню, он на столе лежал, а когда мы ушли, они его и сперли!!!
— Молчи, идиот! Вечно у тебя другие виноваты! — глухо в подушку отвечала мать, она лежала на животе и не собиралась поворачиваться. — Ты же вчера его из рук не выпускал, все играл, вот и выронил! И где его теперь искать??
— Да я щас пойду и всех на уши поставлю! — не двигаясь с места, отвечал он. — Эти козлы у меня весь песок на пляже просеивать будут!
— Куда ты пойдешь, ненормальный!!! — Она стала бить кулаками по кровати. — Нам же через час уезжать! Через час! А без телефона кто нас встретит? Ты что, не понимаешь, я же позвонить никому не смогу!!!
— Возьмете у кого-нибудь телефон да и позвоните, — сказал я, в очередной раз пожалев, что связался. — Наверняка вам не откажут!
