– По правде сказать, – ответил Джон, – мне не доводилось беседовать ни с мистером, ни с миссис Грант о таком её состоянии. Я не был поставлен в известность, что она страдает такими …
– Припадками задумчивости? – подсказала ему графиня. Он кивнул. – Оливер, не считает это чем-то из ряда вон выходящим. Он не обращает на это внимание, а просто отводит бедняжку в постель для того что бы она исцелялась сама. Я считаю, это в корне не верно. Что скажете вы?
– Да, это правда. Она не должна переживать эти приступы снова и снова. Должно же быть какое-то объяснение для них. – Он посмотрел вопросительно на леди Вудхаус. Та, шумно отхлебнула из рюмки, помолчала немного, и наконец, как будто решившись, сказала:
– Что ж, вы же здесь что б лечить её как я понимаю. Её здоровье, для меня важнее мнения Оливера. Мне иногда кажется, что она начинает, что-то вспоминать, и поэтому на неё это так действует.
– А что, по-вашему, это может спровоцировать?
– Да что угодно, к примеру, вот сегодня новость о беременности Кэтрин. – Не вижу связи, конечно.
– А ещё примеры есть? Что конкретно послужило этому состоянию, подумайте, пожалуйста, это может быть очень важным. – Тётка ненадолго задумалась. Наконец, после нескольких минут размышления и попивания хереса, она сказала:
– В прошлый раз, а это было в мой последний приезд, Кэтрин, как обычно не подумав, ляпнула о Томе Найтли. Она глупышка, конечно, не стоит её за это винить, но все же её слова задели Мэри. Вот только в чём вопрос, она же не помнила его, как она утверждала. И тем не менее, после того как он был упомянут, она впала в ступор и молчала целых два дня. Я чуть умом не тронулась тогда, думала, она к нам никогда не вернётся. Но все обошлось.
– Простите, он ведь, на днях, вы упомянули его снова, – он был удивлён.
– Конечно, упомянула. – Она кивнула. – Так мне посоветовал доктор Картер, Эллис Картер, Вы, должно быть, знаете его. Он из ваших, – она постучала указательным пальцем по лбу.
– Я слышал о нём, но не имел чести быть представленным.
– Так, вот, – продолжала графиня, – он раньше наезжал сюда, наблюдал за Мэри. Его мнение было запереть её в психушку, – она поморщилась. – Но Оливер был против, хоть в чем то мы согласны. Так, о чем это я?
– Доктор Картер, – напомнил ей Джон.
– Ах, да. – Она наконец-то допила свой херес и стукнула рюмкой по столу. – Итак, вот, он и посоветовал напоминать ей о том, что однажды ввергло её в ступор. Дескать, таким образом, можно закалить её. Подготовить разум к новым потрясениям, и они пройдут менее болезненно. Оливер, был, конечно же, против такого метода лечения, но я поддержала доктора. Вот только незадача, я то приезжаю только дважды в год, и только я, пытаюсь ей помочь. Тогда я стала наведываться именно в те опасные месяцы, когда она так себя ведёт, – она умолкла. Джон тоже задумался. Метод доктора Картера не лишён был смысла. Это стоило обдумать и принять на вооружение к собственным методам лечения Мэри. Но вот, что его тревожило, почему никто не сказал про её приступы? Мистер Грант ни словом не обмолвился, что его жену тревожит, что-то кроме проблем с письмом. А Мэри, мистер Вудс понять был готов, она могла чувствовать себя неловко, могла бояться её этих состояний, потому и не сказала о них.
– Почему же доктор Картер не продолжил лечения Мэри? – нарушил молчание Джон.
– Ох, вы не слышали? – Она вскинула брови. – Он страшно болен.
– Не слышал, нет. – Ответил Джон.
– Он ехал как раз после визита отсюда. Его двуколка перевернулась, сломалась ось, как я припомню. Слава богу, что он не погиб, хотя в его теперешнем состоянии это спорно, весьма спорно.
– Но почему же? – Джон недоумевал.
– Он выжил, но его разбил паралич. Совершенно недвижим. Ах, так жаль старика. Так жаль.
Глава 7
Как долго я здесь не была. Кажется, прошла целая вечность с того момента, как я в последний раз посещала Землю. Воздух почти такой же, как и много столетий тому назад, он почти очистился от примесей металлов и яда, которыми люди дышали на протяжении многих лет, после того, как ими же, были созданы первые машины. Машины положили начало эпохи развития механизмов, но впоследствии, они могут быть не управляемы самими создателями, и стать началом конца эпохи, самого человечества.
Жалела ли я людей? Конечно, жалела, ведь будучи самым умным органическим существом на планете Земля, они были и самыми невежественными из живущих здесь. Создают, чтобы потом разрушить. Как это глупо и страшно. Страшно не от того, что скоро сама планета может прекратить своё существование, страшно от того, что не все понимают ужас приближающейся катастрофы и кажется, делают всё, для того, что бы приблизить этот час. Мне бесконечно горько от того, что возможно, скоро, через каких-нибудь несколько земных перевоплощений, на Земле не останется ни одного человека. Кто же будет здесь хозяйничать? Ведь такой лакомый кусочек как целая планета не может остаться бесхозной и никому не принадлежать. Поэтому я здесь. Я здесь, чтобы не дать мунинам погубить души людей, не дать им завладеть тем, что им не принадлежит. Я здесь, чтобы помочь человеческому сознанию прийти в себя от ежесекундного вмешательства этих монстров, которые порабощают целые галактики, оставляя после себя лишь космический мусор и обломки разумных цивилизаций. В этой галактике, планета Земля была последней в списке, и стоило прожить много поколений, пройти множество жизней, что бы стать тем, кем я являюсь сейчас.
Мне всегда казалось удивительной природа Земли. Она так не похожа на флору и фауну других планет, и от этого казалась ещё прекрасней. В ней, кажется, смешалось множество маленьких миров, будь то океан или суша с его обитателями. И от того, что облик свой планета почти утеряла, почти стала безжизненной, пустынной и пустой, где-то, можно встретить целые роскошные оазисы жизни. Оазисы, где цветёт буйная зелень среди океана бескрайних песков.
Вот и сейчас, находясь на таком оазисе, мне было удивительно отрадно вдыхать воздух, которой я могу назвать родным.
Мы сидели на самом верху крыши нашего корабля. Люки были открыты, и горячий воздух гулял свободно по его коридорам и шлюзам. Сай жевал, какую-то принесённую Цилией еду, рассматривая местность. Следить особо было не зачем. Здесь, на много миль вокруг были только мы. На песке от корабля остались борозды, постепенно им же и заносимые, за нами небольшой остров зелени, где природа, расщедрившись, создала и небольшой приток воды, откуда-то из своих скудных недр.
К кораблю подошла Цилия, щурясь от яркого солнца и прикрывая глаза рукой она, подняв голову вверх, обратилась ко мне:
– Ноа, все скоро будут здесь, – помолчав немного, добавила, – и Юстас тоже, – и быстро глянула на Сая. Он продолжал молча жевать, как будто его не заботило то, что она сказала. Но я то, знала, что он напрягся.
– Хорошо, мы сейчас спустимся. – Я не хотела, что б она видела, как разволновался Сай, он иногда так не сдержан в своих эмоциях. Цилия ушла, а Сай все так же тихо сидел, ничего не говоря. Наконец, после нескольких минут молчаний, он заговорил:
