Мистер Вудс откинул все правила приличия, когда вчера буквально напросился в гости к мистеру Уизли, вернее не к нему самому, а к его племяннице. Джон редко вёл себя бесцеремонно, но это был как раз такой случай. Ему назавтра следовало отбыть в особняк Грантов, поэтому он не хотел терять ни минуты, желая поближе познакомиться с Кэролайн Спун.
– Признаться, я все же удивлена вашей настойчивостью, – говорила она, сидя в гостиной своего дяди. Джон непонимающе на неё посмотрел.
– Дело в том, что мужчины редко соглашаются с мнением женщин, а если женщина ещё и коллега, то это в высшей мере будет странно. Признайтесь, мистер Вудс, что вас во мне заинтересовало, моё образование, моя привлекательность или не похожесть на других? – Она лукаво ему улыбнулась.
– Могу признаться, всё вместе. – Джон ответил на её улыбку. – Но, больше всего меня пленил ваш подход и рассуждения. Я, конечно, мог бы вести свободно беседу на любую тему, но миссис Паркер непременно бы упала в обморок при ещё одном упоминании о сексе и Фрейде.
– Это верно, – рассмеялась Кэролайн, – мне даже было её немного жаль.
Их общение было настолько непринуждённым, словно они и вправду были знакомы тысячу лет. И за всё время беседы, Джон не раз подумал о том, как их суждения похожи. Но всё же порой, ему казалось, что Кэролайн что-то не договаривает. Но он не стал заострять на этом внимание, ведь профессиональные тайны свойственны каждому, и он не хотел нарушать своими вопросами её покой.
– Нет, нет, – говорила она, наливая уже третью чашку чая, – это ни в коей мере не следует считать чудачеством. Ваш подход в лечении от депрессии моего кузена меня, признаюсь честно, просто поразил и удивил. Ведь так редко можно встретить такой подход в современной научной среде. Я совершенно уверенна, вам следует развиваться и дальше в этом направлении.
– Мне приятны ваши похвалы, мисс Спун,– Джону необычайно понравилось, что Кэролайн оценила его труды.
– Прошу вас, давайте перейдём на более неофициальный тон общения, а то мы битый час общаемся, соблюдая ненужные в данном случае правила приличия.
– Согласен, – кивнул Джон. – Но все же не стоит от моих методов ожидать большего. Я считаю, что в совокупности некоторых факторов это может принести результат. Не стоит судить мою работу по одному этому случаю, хотя, я повторюсь, мне очень приятна ваша похвала.
– Вы так скромны, Джон, или я скорее назвала бы это нетерпимостью. Нетерпимостью к самому себе. Вы словно боитесь, что вы не оправдаете своих же надежд или ваши идеи кто-то украдёт.
– Не совсем так, конечно. – Джон улыбнулся ей, но это улыбка вышла скорее нервной, как будто она попала в точку. Но, подумав несколько секунд, он был вынужден с ней согласиться.
– Знаете Кэролайн, пожалуй, вы всё-таки правы. Я имею в виду то, как вы выразили мою нетерпимость. Мои друзья называют это одержимостью. Я слишком увлечён своим делом, что даже на дружбу у меня остаётся мало времени. И дело даже не в том, что кто-то сделает открытие в науке вместо меня. Я просто не могу по-другому. Мне важен результат.
– У вас много друзей, Джон?
– Совсем нет, – сказал Джон с лёгким сожалением. – Но это именно те люди, которые будут со мной честны, а это я считаю неотъемлемой частью дружеского союза. Мой друг работает в больнице святой Августы, его зовут Чарльз Смит. Вы вряд ли слышали о нем.
– К сожалению, нет.
– Он был полностью со мной солидарен. Он, был единственный в этой клинике, кто поддержал мои идеи. Я тогда только приехал из Австрии, где проработал в одной из самых ужасных клиник за всю мою жизнь. Тогда я жаждал только одного.
– Чего же, – спросила Кэролайн.
– Перемен. Только перемен в лучшую сторону. Но не для самих врачей, а для пациентов. Адские условия их лечения, никак не могли принести им облегчения. Иногда, мне казалось, что их вовсе не хотели лечить. Будто врачи сами сошли с ума, наблюдая ежедневные страдания этих несчастных, что сделались невосприимчивыми к любой душевной боли. Мало того, что их разум был заперт в ловушке безумия, так и тело физическое было заперто и посажено на цепь словно животное. Наверное, именно тогда, я понял, что пошёл по правильному пути.
– Это ужасно, – сказала Кэролайн печально, – я с вами полностью согласна в этом деле, что нужно менять всю систему, а не отдельные её отрасли. Это будет огромный труд, но я надеюсь, мы сможем устоять против трудностей.
– Да, это верно. – Джону, тоже, отчего-то взгрустнулось. От воспоминаний ли, или от бессилия, что не может переменить всё немедленно.
– Но, что же ваш друг? Чего добился он?
– О, у него прекрасная должность, чудесный дом и очаровательная жена. Он после свадьбы стал менее настойчив к тому, чтобы, что-то менять.
– Но как? Вы считаете, что во всем виновата его женитьба? – Не понимала Кэролайн.
– Ну что вы. Вовсе нет. Ведь я сам, посоветовал другу скорее вступить в брак с Элизой. Она бы вам непременно понравилась. Я думал, что она наоборот будет тем рычагом, который заставит его действовать. Но, оказалось всё наоборот. Он подумал, что всё и так замечательно сложилось, и не стал тем, кем мог бы стать. Забрал жену из Лондона, поселился в пригороде и вполне себе счастлив.
– Вот именно поэтому, я и не выйду замуж, – воскликнула с горячностью Кэролайн. Джон слегка удивился её неожиданному заявлению.
– Но от чего же? Вы считаете, что муж будет препятствовать вашей деятельности?
– И не только по этому. Я считаю, что институт брака себя изжил. Это конечно печально, но, по-моему мнению, это и есть прогресс.
– Прогресс? Не понимаю.
– Ну, всё же просто Джон. Женщина и мужчина в браке совершенно неравны. Ни юридически, ни как-либо ещё. Намного проще вовсе не выходить замуж, чтобы никто не мог распоряжаться твоим имуществом и отбирать у тебя детей в случае развода.
– Но ведь не все браки распадаются и не все мужчины способны на такое.
– Конечно не все. Я говорю обобщенно и имею в виду зависимость женщин сначала от отца, а потом от мужа. Мне это кажется несправедливым.
– Ваш отец как-то препятствовал вам?
– О нет, мой отец ни в коей мере, не хотел меня в чем-либо ограничивать. Он не считает, что женщина должна быть только матерью и женой. Его позиция такова, что женщины имеют равные права и условия для образования, проживания и выбора в жизни.
– Безусловно, в ваших словах есть резон, я как человек здравомыслящий должен согласиться с некоторыми вашими… доводами. Но кое-что, мне все-таки не понятно. Брак – это союз двух людей. Людей, которые любят друг друга, которые хотят быть вместе, растить детей, строить быт. Мне кажется, что вы слишком категоричны. Ведь ваше мнение может и поменяться.
– Моё мнение конечно может поменяться, но не в данном случае. Любящие люди могут жить и растить детей вне брака. Где гарантия того, что муж не разлюбит меня и не бросит? И где гарантия, что я не разлюблю своего супруга и не встречу другого? Я любила и была предана. Какое счастье, что я не вышла замуж за первую свою любовь, ведь я могла бы не встретить вторую. И пусть не всё сложилось в дальнейшем, но я могу сказать, что я была вольна в своей любви и поступала так, как велело мне сердце.
