На боксе он и свихнулся. Драка для него как для иного
пьяницы алкоголь.
Я потер свою опухшую физиономию:
— Удар у него впечатляющий, м-м-м…
Они рассмеялись.
Пока хозяин казино по внутреннему телефону вызывал Луи,
Клейншмидт пожаловался, что ребята моей профессии обычно не желают сотрудничать
с полицией.
— Ну, и мы с ними особо не церемонимся. Ты — другой. Все,
что захочешь, постараюсь сделать, только попроси.
Вошел Луи.
Брекенридж сказал:
— Луи, этот парень — свой. Сообщи ему все, что его
интересует. Будто служишь у него, понял? Все напитки за счет казино.
Искорки удивления, мелькнувшие в его глазах, Луи и не
скрывал. Глянул мимо меня на Брекенриджа:
— На самом деле… все-все?
— Все. И по первому требованию, — ответил Брекенридж.
Луи покосился на меня.
— Пошли, — сказал я ему. — Хочу взглянуть на внутренность
игрального автомата, понять, как он устроен.
Луи почувствовал себя уверенней.
— Я могу показать вам всю эту кухню. На всем Западе нет
никого, кто бы знал об автоматах больше, чем я.
Мне известны все жульнические шайки, и ни одна из них не
сумеет ускользнуть от меня. Ну, а коли я замечаю, как они жульничают с машиной,
я… навешиваю им пару хороших плюх. Прежде чем они попытаются избавиться от
улик, и тогда…
Брекенридж кашлянул. Эдакое сухое многозначительное
саркастическое покашливание.
Луи тут же сник.
— Ну, пошли, — сказал я и направился к двери. Оглянувшись,
увидел, как Брекенридж мне подмигнул, а потом приставил палец к виску и
покрутил.
— Есть машина, с которой можно поиграть без свидетелей? —
спросил я у Луи. — Я хочу разобрать всю игру на части. Сейчас пять пятнадцать.
У меня в запасе полчаса.
— Внизу в подвале, — лаконично ответил Луи.
— Отлично, двинули в подвал.
Мы прошли по лестнице в зал, прошли через него к задней
двери, спустились в холодный подвал. Луи включил свет.
— Что вам нужно в первую очередь?
— Хочу понять, как с ними мудрят.
— Способов масса. Сверлят вот здесь дырочку и вставляют туда
кусочек струны от пианино. В результате машина не отключается после каждой
ставки: дергай ручку, пока не выдоишь досуха… Еще способ: просверлили, вставили
струнку и — оттянуть собачку, ту, что высвобождает золотую призовую комбинацию…
Или они умеют чашечку пропихнуть незаметно вверх по
денежному желобку. Выигрыш — это когда начинают работать внутренние рычажки.
Выигрыш выпал, рычажок — снова стоп. А тут их заклинивает, рычажки удерживаются
в открытом положении, и можно выдоить все деньги, которые находятся в трубке,
прямо через прорезь для выплаты.
— Что такое трубка?
— Ха, похоже, ты не очень-то разбираешься в игральных
автоматах, а? — Тут он взглянул на меня и явно смутился. — Сам себе наступаю на
мозоль. Не обижаешься, что я тебя ударил?
— Моя обида на моей физиономии, а не в душе.
— Ну, приятель, ты… ты молодец. Дай-ка я тебе кое-что покажу
в машине.
Луи взялся за верстак, на котором расположился игральный
автомат. Отвинтить заднюю крышку, снять ее, открыть пару задвижек и вытащить
наружу внутренний механизм машины — на все ушло у него минуты две-три.
— Смотри, — начал он. — Бросаешь монету, так?
Оттягивается вон тот маленький рычажок. Нажимаешь на
рукоятку. Происходит толчок, от которого все приводится в движение. Вот там
небольшой часовой механизм. Он вращается, когда встает в первое положение,
останавливается первое колесико. Немного погодя — второе, а потом третье.
Автомат может щелкнуть пять раз. Первые три щелчка — это колеса прокручиваются.
Четвертый — блокировка. А пятый означает выплату.
Нет пяти щелчков подряд, значит — просадил. Улавливаешь?
Я посмотрел на внешние окошечки с набором рисунков различных
фруктов-овощей.
— Картинки ничего не означают, — сказал Луи. — Для отвода
глаз. Ложная ориентация. Главное — зубцы.
Вот то коромысло входит в прорезь на первом зубце, потом на
втором, потом на третьем. Зубцы важны, а они с задней стороны, их не видно.
— А что там с трубкой?
— Трубка всегда набита монетами. Как она заполнится, излишек
идет в «банк», это внизу, в ящичке. В машине два «банка». Как только запас в
одном кончается, так в дело вступает второй.
— Значит, как только колеса начнут вращаться, часы сзади
устанавливают время, когда они должны остановиться?
— Верно. Усек. Вопрос координации. Как во всем остальном:
гольф, бейсбол, теннис, бокс — везде главное координация!
Я вглядывался в механизм сцеплений.
— Координация! Благодаря ей я стал чемпионом флота.
Он вдруг вышел на середину подвала, наклонил голову, поднял
левое плечо и затанцевал, нанося удары воображаемому противнику — то левой, то
правой, уклоняясь, раскачиваясь на цыпочках. Кожаные подошвы его ботинок
сопровождали танец своеобразной музыкой шуршания, музыкой скольжения по
цементному полу.
Я оставил его в покое.
— Эй, взгляни! — крикнул Луи.
Я взглянул.
— Смотри… Он выходит на меня дважды левым хуком.
Вот так, видишь? — И Луи выбросил вперед левую. — Понимаешь
меня? А я его… видишь, понимаешь?!
— Понимаю, но давай вернемся к машине.
— Хорошо, хорошо, но в третий раз я уже жду его.
Я ставлю бок. И что происходит? Он опережает меня.
Его правая выстреливает, она как отбойный молоток.
Но мне удается нырнуть и…
— Кончай, Луи!
Но Луи продолжал танцевать, поднимая пыль. Он покачивал
плечами, наносил резкие удары и за противника, и за себя, иронически
комментируя обмен ударами.
Я не мог его остановить. Он был на ринге. В конце концов, я
сдался. В ожидании, когда он закончит бой, стоял и смотрел. Он остановился
прямо передо мной.
— Подойди сюда. Я хочу тебе показать кое-что. Я тебе не
причиню вреда. Просто встань в стойку. Отлично. Теперь выходи прямым правым на
мой подбородок. Давай, врежь мне как следует. Не бойся. Возьми меня в оборот!
