— Угу… Да, конечно, Берта.
— Тогда внеси хоть какой-нибудь вклад в разговор вместо
этого идиотского мычания.
— Ты хочешь, чтобы я с тобой согласился?
— Я знаю сама, что мистер Уайтвелл приятный мужчина, но тебе
следовало бы добавить что-нибудь к тому, что я говорю.
— Я бы не смог. Никто бы не смог.
Ее губы вытянулись в узкую прямую линию.
— Иногда ты, чертенок, вызываешь во мне ненависть. Ты
понимаешь — ненависть к себе!
— Разве ты не собираешься съесть свою шоколадку?
— Можешь забрать ее себе.
— Мне не хочется… А что случилось, почему она осталась в
живых?
— Не знаю. От той, первой, у меня началось нечто вроде
сердцебиения… Ты пообедал, дружок?
— Нет. Я был занят.
— Так вот, мистер Уайтвелл предложил, чтобы мы пообедали все
вместе, если ты вернешься к этому времени, конечно. Он сказал, — Берта
позволила своему рту расплыться в некое подобие улыбки, по-моему, довольно
глупой, — что хочет представить мне своего сына. Мистер Уайтвелл озабочен его
душевным состоянием.
— Прекрасно.
Послышался стук в дверь.
— Открой ее, дружок.
Я открыл дверь. На пороге стоял Уайтвелл. Немного позади —
юноша, явно его сын. Тот же высокий лоб, длинный прямой нос, красиво очерченный
рот. В глазах отца плясал веселый огонек. В глазах сына, того же цвета, ни
искорки. Они принадлежали человеку, который бредет по жизни, не получая от
этого никакого удовольствия. Филипп был не один. За его спиной стоял мужчина
лет сорока, лысый, толстый, по сложению напоминающий гризли
[1]
. На лице
написана полная компетентность в делах собственных и Уайтвелла.
Уайтвелл начал обряд знакомства:
— Филипп, это — Дональд Лэм. Мистер Лэм, это мой сын, Филипп
Уайтвелл.
Высокий юноша слегка наклонил голову, протянул мне руку и
вежливо, без всякого жара пожал мою.
— Очень приятно познакомиться с вами. Прошу вас войти, —
пригласил я.
Отец продолжил обряд:
— Миссис Кул, позвольте представить моего сына Филиппа.
Филипп, это та дама, о которой я тебе рассказывал.
— Миссис Кул, очень рад с вами познакомиться. Отец очень
много о вас рассказывал.
Толстяк, о котором, казалось, все позабыли, улыбнулся,
протянул мне руку и сказал:
— Меня зовут Эндикотт.
— Лэм, — ответил я.
Мы пожали друг другу руки. Уайтвелл резко обернулся:
— О, извините! И позвольте представить вам, миссис Кул, Пола
Эндикотта. Он проработал со мной многие годы. Истинный мозг нашей фирмы. Я… я,
видите ли, только получаю прибыль и плачу налог. Пол делает все остальное.
Эндикотт ухмыльнулся добродушной усмешкой мужчины, который
силен, здоров как бык и у которого достаточно здравого смысла и деловых
возможностей, чтобы не позволять себе волноваться в любом случае.
Берта расплылась в улыбке. Внимательная хозяйка, она
позвонила по телефону в ресторан и заказала напитки в номер.
Уайтвелл сказал мне:
— Когда я узнал, что приезжает мой сын, я предложил миссис
Кул вместе пообедать. Вы осматривали город?
— Да, мистер Уайтвелл.
— Что-нибудь… обнаружили?
— Кое-что.
— И есть сведения о мисс Фрамли?
— Да.
— Вы с ней говорили?
— Да.
Уайтвелл-старший какое-то время смотрел на меня так, будто я
сообщил ему нечто невероятное. Затем произнес с легким смешком:
— Видите ли, я полностью посвятил Филиппа в свои секреты.
Филипп знает, что миссис Кул руководит детективным агентством и оно занимается
выяснением того, что произошло с Корлой Бурк. Он осведомлен также о вашей роли
в этом предприятии, так что если вы обнаружили что-нибудь похожее на путеводную
нить, вы не должны скрывать это от него.
Я вытащил из кармана конверт, показал его молодому Уайтвеллу
и спросил:
— Это ее почерк?
Он нетерпеливо выхватил у меня конверт, уставился на него,
не согнав, правда, с лица отсутствующего вида.
— Это ее почерк.
В свою очередь Уайтвелл-старший тоже схватил конверт.
— Вы были правы, миссис Кул, — сказал он, — мистер Лэм
шустро работает.
— Я же. вам говорила.
Уайтвелл запустил пальцы в конверт. На лице его появилось
озабоченное выражение.
— Разве там не было письма? — спросил он.
— Думаю, что было.
— Вот оно несомненно дало бы нам ключ.
Я согласно кивнул.
— Где же сейчас это письмо?
— У мисс Фрамли его нет.
— У нее его нет?
— Нет.
— Что же она с ним сделала?
Я пожал плечами.
— Она помнит его содержание?
— Пока не знаю.
— Почему это не знаешь? Разве ты с ней не разговаривал? —
вмешалась Берта Кул.
— Да, но ее дружку не понравился мой образ действий. Он
использовал меня, как боксерскую грушу.
— Ты и выглядишь как многократно битая боксерская груша.
— Мы добьемся его ареста, — сказал Уайтвелл.
— Это не понадобится. Когда он наносил на мою физиономию
последние мастерские мазки, вмешался полицейский. Правда, и ему перепало. Он
выглядит так же, как и я.
Берта Кул и Уайтвелл обменялись взглядами.
— Что ж, — сказал Уайтвелл, — вы можете еще раз добраться до
мисс Фрамли и выяснить, что там было в письме.
— Да, но лучше пусть ветер немного поутихнет.
Берта хмурилась. Что-то ее тревожило, ставило в тупик. Она
отверзла уста:
— Знаешь что, Дональд, иди-ка в свой номер и надень чистую
рубашку. У тебя есть с собой другой костюм?
— Нет.
— Ладно, тогда попытайся этот привести в порядок.
Вслед за Бертой отверз уста — неожиданно для меня —
Эндикотт:
— Артур, похоже, у нас появилось время отправить несколько
телеграмм. Филипп, тебе тоже лучше пойти с нами. Вы нас извините, миссис Кул?
