— По-видимому, кто-то убит. Кто?
Начальник разглядывал записи в кожаной записной книжке,
которая лежала раскрытой на его столе. Вытащил авторучку и нацарапал в книжке
еще несколько слов. Поднял глаза, навернул колпачок обратно на ручку, спрятал
ее во внутренний карман.
— Застрелен Гарри Биган. Вчера вечером. Между восемью сорока
пятью и девятью двадцатью пятью.
— Очень жаль.
Я ничего к этому не добавил, а на моем лице ничего нельзя
было прочесть. Даже таким усердным стражам порядка.
— Девушка, с которой он жил, ускользнула, — продолжил
Ластер.
— А он с ней жил?
— Ну, он там часто бывал.
— Это — разница, — заметил я.
— До того, как он был убит, — скажем, часа за два, — вы
навестили девушку. Появился Биган. Вы поспорили. Потом ушли. Биган обвинил
девушку в том, что она вами увлеклась. Он был вне себя от ревности. Он
посчитал, что она собирается на свидание с вами. Она поклялась, что нет. Потом
она ушла. И встретила вас. Биган следовал за ней. Вы подрались из-за девушки. Я
думаю, вполне правильно будет предположить, что вы договорились: она бросит
Бигана и уедет в Лос-Анджелес, куда хотели поехать вы. А она как раз и уехала
на эту встречу, по-видимому… А вы… вам было непросто уехать. Вы работали в
Лас-Вегасе, собирались пробыть здесь два-три дня…
— И все это объясняете вы — мне?!
— Это вполне вероятные предположения, Лэм. Ведь миссис Кул
все еще здесь…
— Дело, которым я занимаюсь, — это поиски пропавшего
человека. Пропавшего в Лос-Анджелесе! Оттуда тянется ниточка, и я намеревался
именно там ее начать тянуть.
Ластер не обратил на это внимания и продолжал:
— Вдруг, ни с того ни с сего, вы объявили, что собираетесь в
Лос-Анджелес первым же ближайшим поездом. Вы покинули отель «Сал-Сагев»,
который находится неподалеку от вокзала, и потому у вас еще оставалась пропасть
свободного времени. У вас был мотив, желание и возможность застрелить Гарри
Бигана… И вы сделали это и знаете, что это так, столь же хорошо, как и я.
— Он был застрелен в квартире девушки? — спросил я.
— Да.
— Как же вы так точно устанавливаете момент убийства. И
вообще весь этот хронометраж?
— Клатмеры находились в своей квартире все время, пока не
отправились на вокзал встретить друзей-транзитников. Потом с вокзала они
направились прямиком обратно к себе домой. Они пришли. Из соседней квартиры не
доносилось ни звука. Несомненно, они бы услышали выстрел… Вот как я установил
временные пределы убийства.
— Если только Клатмеры не лгут.
— С чего бы им лгать?
— Предположим, им не нравился этот… Биган. Они хотели его
проучить… Когда было обнаружено тело?
— Незадолго до полуночи.
— Хорошо, предположим, они возвращаются домой, обнаруживают
Бигана, стоящего в дверях квартиры Фрамли, или в коридоре, или на лестнице?
Биган и Фрамли ссорятся. Они стреляют или просто зашли за ним в квартиру и в
упор застрелили его. Если вы запишете их в качестве подозреваемых, хронометраж
убийства будет совсем иным. Ограничение лишь одно: прежде, чем было обнаружено
тело.
— Совсем неубедительно, Лэм! С чего бы этим дуракам убивать
Бигана.
— Может быть, для вас неубедительно. А для меня
неубедительна мысль о том, что это я его застрелил. За что? Почему?
— Вам нравилась его девушка.
— Не больше, чем нравится сотня других красивых женщин.
— Но за других вы не рискнули получить взбучку.
— Я работал!
— Я знаю, — Ластер пробежался кончиками пальцев по своему
подбородку, — у вас высокое чувство служебного долга.
— Когда я работаю, мне хочется раскрыть дело… пусть с риском
для себя. Так же, как и вам, надеюсь.
— Согласитесь, Лэм: Клатмеры отпадают. А это означает, что
хронометраж убийства остается прежним.
Ладно, давай, Лэм, не будем темнить. Если вы собирались
встретиться с девушкой, мы все равно это раскопаем. Вы договорились с девушкой
встретиться в Лос-Анджелесе?
— Нет.
— Это запирательство ни к чему хорошему не приведет.
— Все будет о’кей… Жаль только, что вы сняли меня с поезда.
Я всего лишь частный сыщик и не собираюсь учить вас, но… надо было позволить
мне уехать в Лос-Анджелес, приставить ко мне «хвост», и, если бы я
действительно повстречался там с девушкой, у вас кое-что неопровержимое было
бы. А сейчас вы не сможете доказать, что я собирался с ней встретиться.
— Это все рассуждения.
— Как бы не так!
— Существует еще одно в высшей степени подозрительное
обстоятельство. Когда Клейншмидт спросил вас, не знаете ли вы, где проживает
Биган, вы ответили, что не знаете.
— Я не знал.
— Но вы же побывали в квартире!
— Он там не жил.
Зато его подружка жила.
— Об этом меня лейтенант Клейншмидт не спрашивал.
— Не слишком ли вы пунктуальны?
— Он спросил меня, не знаю ли я, где проживает Биган. И вот
теперь, потому что я не сказал Клейншмидту адреса мисс Фрамли, вы думаете, что
я впал в грех сознательного сокрытия нужных полиции сведений?
— Ну да!
— Зачем мне было втягивать в свое дело эту девушку, мисс
Фрамли?
Молчание. Довольно долгое. Ластер, наконец, сказал:
— Пока все, Лэм.
— Я могу идти?
— Да.
— Я хочу отправиться в отель «Сал-Сагев».
— Что ж, пожалуйста.
— Не вижу оснований, по которым я должен идти пешком.
Напоминаю, меня сняли с поезда, следовавшего в Лос-Анджелес. У меня было
средство передвижения и постель. За все уплачено. Вы собираетесь что-либо
предпринять в связи с этим?
Ластер подумал с минуту, потом сказал:
— Ничего.
— Я хочу вернуться в Лос-Анджелес.
— Вы не можете уехать, пока мы не закончим расследование!
— Когда это произойдет?
— Не знаю.
— Я сообщу обо всем этом хозяину агентства Берте Кул. Если
она пошлет меня в Лос-Анджелес, я поеду.
— Не разрешаю.
— Если меня запрут, я не поеду. Если же меня не запрут, я
поеду… Да, и как насчет того, чтобы лейтенант подбросил меня до отеля
«Сал-Сагев»?
