Я прикрыл глаза, обдумывая услышанное.
— И все это должно было произойти в восемь часов или
несколькими минутами позже, да?
— Я думаю, что да.
— Ты ничего не сказала полиции про эти разногласия?
— Я сказала полиции, дружок, чтобы они занимались своим
делом, а я займусь своим, — отрезала Берта. — Эти грубияны пожелали узнать,
какие доказательства я могу им представить, что все время находилась в отеле…
Невежды! Я их отбрила!.. Ну, а утром я ждала… ждала; когда
появится мистер Уайтвелл-старший, а он так и не появился из-за своей стычки с
младшим…
— Куда же он направился, Уайтвелл А., как ты думаешь?
— Он был очень расстроен. Знаешь, он действительно привязан
к этому мальчику, в самом деле, как и говорится, боготворит землю, по которой
тот ступает, и вот теперь Уайтвелл А. ужасно расстроен. Он даже забыл позвонить
мне и предупредить, что не придет.
— Но куда же он все-таки направился?
— Никуда.
— Ты хочешь сказать — вернулся сюда в отель, в свой номер?
— О, я понимаю, что ты имеешь в виду… Нет, Артур очень
нервничал. Он погулял немного вокруг отеля, затем вернулся и попытался заснуть.
Он делит номер с Филиппом и мистером Эндикоттом. Филипп не появляется почти до
одиннадцати часов. Полиция пронюхала, что Уайтвелл — мой клиент, и подняла его
для допроса с пристрастием. Ну, по поводу убийства… Бедняга, он-то тут при чем?
— Что тебе известно об этом убийстве?
— Почти ничего. Никаких деталей, подробностей. Он был
застрелен. Вот и все, что я знаю.
— Какого калибра пуля?
— Не знаю.
— Они нашли в квартире оружие?
— Не думаю.
— И никто не слышал выстрела?
— Ты знаешь, что представляет собою этот многоквартирный
дом. Он расположен в переулке: две соседние квартиры, о которых идет речь,
находятся прямо над магазином. Магазин закрывается в шесть часов.
В одной — выстрела не услышали. В другой — некто, должно
быть, искал что-то на кухне. Дверцы шкафчика под раковиной там были распахнуты
настежь, на полу валялась пара кастрюль. Рядом с кухонной дверью обнаружили
капли крови. Все это я почерпнула из вопросов, которые задавали полицейские, —
не Бог весть какая информация.
Что ж, и на том спасибо, — сказал я, — хорошо, что он убит.
Он на это просто сам напрашивался.
— Дональд, не говори так.
— Почему?
— Они используют подобные слова против тебя.
— У них и без того есть что использовать против меня, хоть
эта версия и вздор.
— Разве проводник не запомнил тебя, дружок?
— По всей вероятности, нет, и билет не взял.
— И даже не проверили твой предварительный заказ?
— Нет. Я просто влез в вагон, забрался на полку и уснул.
— Странно, что кондуктор тебя не разбудил, чтобы взять
билет.
— Проводник меня не видел. Он не доложил кондуктору, что
кто-то с билетом сел в вагон еще до девяти часов.
— Не вызовет ли это обстоятельство новых подозрений?
— Возможно.
— Ну, ладно, предположим, чертенок, что ты сможешь избежать
тюрьмы. Но мы должны продолжать наше дело, должны помочь мистеру Уайтвеллу. Ты
думаешь, убийство этого… Бигана… как-то связано с исчезновением Корлы Бурк?
— Пока не знаю. Многие могли прикончить Гарри Бигана — и среди
них мой уважаемый друг, лейтенант Уильям Клейншмидт из полиции Лас-Вегаса.
— Не будь простофилей, Дональд, — возразила Берта. — Если бы
Клейншмидт убил его, он признал бы этот факт, он выступил бы как герой…
«Бесстрашный офицер полиции убивает отчаянного, готового на все преступника,
который терроризировал местное население», ну и прочий вздор!
— Я сказал о лейтенанте, возможном убийце, как о возможной
версии.
— Да нет же, Дональд.
— Горожанам не нравится, когда полицейский чересчур легко и
лихо хватается за пистолет. Клейншмидт искал Кулака… ну, Гарри Бигана.
Клейншмидт был зол на него, на его кулаки, от которых досталось не только мне.
— Но Клейншмидт мог бы утверждать, что это он сделал в
порядке самозащиты.
— Биган был безоружен. И находился дома. Это та деталь,
которая произведет впечатление на присяжных.
Предполагается, что офицер полиции в состоянии взять
безоружного, не пуская в ход ничего покруче, чем дубинка.
— Но Биган ведь хороший боксер.
— Предполагается, повторяю, что офицер полиции в состоянии
скрутить безоружного.
— Что заставляет тебя думать, что убийство совершил
Клейншмидт?
— Я так не думаю.
— Я решила — ты так думаешь.
— Я сказал, что это возможно.
— Ладно, тогда… что заставляет тебя думать, что это
возможно?
— Усердие, с которым полиция старается повесить убийство
Бигана на другого.
— Например, на тебя?
— Среди прочих.
— Артур Уайтвелл взял с меня слово, что я немедленно дам ему
знать, как только ты появишься в городе.
— Он знал, что Клейншмидт отправился за мной?
— Этого я не знаю. Но в общем, предполагал, что кто-то
собирается тебя перехватить в поезде.
— Ладно, позвони ему.
Я протянул Берте трубку. Она дважды откашлялась и сказала:
— Соедините меня, пожалуйста, с номером мистера Артура
Уайтвелла… Доброе утро, Артур. Это Берта… О, вы льстец!.. Дональд здесь. Да,
это будет прекрасно! — Она повесила трубку и подняла на меня глаза. — Он сейчас
придет, — сказала она.
Я уселся, зажег сигарету и спросил:
— И когда это случилось?
— Что именно?
— Что вы называете друг друга по именам?
— О, не знаю… Мы просто начали называть так друг друга
Знаешь, в конце концов, мы вместе пережили все это приключение — ну, убийство и
последовавшее расследование.
— А Уайтвелл Ф.?
— Я не видела Филиппа, разве что мельком, когда полиция
задавала вопросы.
— Мистер Эндикотт уехал в Лос-Анджелес?
— Нет. Он здесь, но хочет уехать.
