— Да, я полагаю, что так.
— Сколько лет вы вместе работаете?
— Десять лет.
— Вы были знакомы с молодой женщиной по имени Корла Бурк?
— Да, я встречал ее.
— Разговаривали с ней?
— Два-три слова.
— Где?
— Однажды вечером, когда она пришла в наш офис.
— Вы знали, что она и мистер Филипп Уайтвелл должны
пожениться?
— Да.
— Когда вы сюда приехали?
— Вчера днем.
— Как добирались?
— Вместе с Филиппом. В его машине.
Эндикотт вел себя уверенно. Без враждебности и без робости.
В его взгляде читалось безразличие к полиции, пожалуй, еще немного иронии,
может быть, даже легкого презрения. Да, таким и должен быть настоящий
бизнесмен. Он вникает в детали, но при этом видит путь целиком и смело
принимает решения. Он не похож на человека, которого можно смутить или
напугать. Он уже и в этом деле решил, как надо действовать, и, видимо, начал
проводить в жизнь свой план.
Двое мужчин стояли, глядя друг другу в глаза. Клейншмидт понял,
на кого он нарвался, и отказался от своей напористой манеры — долбить
подозреваемого вопросами.
— При данных обстоятельствах, Эндикотт, вы должны понять,
почему мне бы хотелось знать, что вы делали прошлым вечером.
— В какое именно время?
— Ну, например, около девяти часов.
— Я был в кино. В кинотеатре «Каса Гранде».
— Когда вы пришли в этот кинотеатр?
— Я не знаю точно, примерно без четверти девять.
Может, чуть раньше… Да, пожалуй… сразу после половины
девятого.
— И сколько вы там пробыли?
— Пока не досмотрел фильм до конца. Фильм шел часа два.
— А когда вы впервые узнали об убийстве?
— Мне о нем сказал мистер Уайтвелл сегодня утром.
— Что же он сказал?
— Что ему, возможно, придется здесь задержаться.
В этом случае я на самолете улечу в Лос-Анджелес.
— Такая спешка?
— Бизнес есть бизнес.
— Могу ли я быть полностью уверен, что вы и впрямь пришли в
кинотеатр в указанный вами промежуток времени? То есть от восьми тридцати до
без четверти девять?
Эндикотт ответил, что тут он бессилен помочь уважаемому
лейтенанту.
— О чем был фильм?
— Легкая комедия, что-то о разведенном муже, который
возвращается, как раз когда его бывшая жена собирается выйти замуж вторично.
Несколько довольно интересных эпизодов.
— Полагаю, у вас… случайно не сохранился ли корешок билета?
Эндикотт принялся методично шарить по своим карманам. Из
правого жилетного карманчика он извлек несколько клочков бумаги, выбрал один:
«Похоже, вот это».
Клейншмидт подошел к телефону, поднял трубку.
— Утром кинотеатр еще закрыт, — заметил Эндикотт.
— Я звоню домой директору.
Спустя мгновение Клейншмидт произнес в телефонную трубку:
— Фрэнк, это Билл Клейншмидт. Прости, что поднял тебя с
кровати, но стакан горячей воды с каплей лимонного сока, а также быстрая пешая
прогулка принесут твоей талии большую пользу. Так, погоди, не злись. Я хочу
кое-что выяснить у тебя насчет твоих билетов. У меня в руках корешок билета,
который был продан вчера вечером. На нем есть номер. Можно как-нибудь
определить, когда именно был продан билет? Значит, можно. Погоди, не клади
трубку. — Клейншмидт поднес корешок билета к глазам: — Номер шесть-девять-четыре-три.
И что это значит? Да, имеются. Две буквы: В и Z. О, ты уверен?
Отлично, большое спасибо. Боюсь, вам придется немного
пересмотреть расписание ваших поездок, — обратился лейтенант к Эндикотту.
Эндикотт постучал кончиком сигареты по ногтю большого пальца,
стряхивая пепел.
— Извините, я не могу этого сделать.
— На этих билетах есть условные обозначения. Их наносит
автомат, соединенный с часами, — тоном лектора сообщил нам Клейншмидт. — Буква
А значит семь часов вечера, В — восемь часов, С — девять часов, D — десять
часов. А X, Y и Z — это пятнадцатиминутные интервалы. Одна только буква В на
билете означает, что он был продан в интервале от восьми часов до восьми
пятнадцати. В плюс X означает, что билет продан в интервале от восьми
пятнадцати до восьми тридцати. В и Y — от восьми тридцати до восьми сорока
пяти, а В и Z указывают нам на интервал продажи, осуществленной от восьми
сорока пяти до девяти.
— Простите, — прервал лектора Эндикотт, — но я смею думать,
что был в кино до восьми сорока пяти.
— Очень хорошо. В таком случае, дождавшись восьми сорока
пяти, вы могли встать и уйти из кинозала.
На лицо Эндикотта медленно наползла улыбка.
— Боюсь, лейтенант, что на сей раз я не смогу вам угодить.
Мне, выходит, повезло. Но если вы справитесь в кинотеатре о событиях вчерашнего
вечера, то выясните, что фильм закончился около восьми пятидесяти пяти, а сразу
после него состоялась лотерея. Объявили номер билета. Почему-то я неверно
определил свой номер, посчитал его выигрышным и направился к сцене.
Потом я заметил, что ошибся. Надо мной посмеялись.
Вы можете это проверить.
— Да ну? — иронически заметил лейтенант Клейншмидт.
В голосе Эндикотта появился свойственный воспитанному
человеку процент иронии:
— Видите, лейтенант, как вы удачно выражаетесь — да ну.
— Я рассмотрю и эту точку зрения, мистер Эндикотт. Мне снова
нужно будет с вами побеседовать.
— Если возникнет необходимость, приезжайте в Лос-Анджелес.
— Вы не уедете в Лос-Анджелес, пока я вам не разрешу.
Эндикотт уже в открытую рассмеялся:
— Сэр, вы еще хотите задать мне вопросы? Тогда спрашивайте
сейчас, потому что менее чем через два часа я буду уже держать курс на
Лос-Анджелес.
— Подчеркиваете свою независимость?
— Нисколько, лейтенант. Так уж случилось, что во мне глубоко
укоренилось убеждение — я не имею права пускать под откос наш бизнес только
потому, что кому-то заблагорассудится, хоть и вам, задержать нас в Лас-Вегасе,
пока вы не закончите свое следствие… Я вполне понимаю ваше положение,
лейтенант, и ваши заботы, но у меня свои заботы и свои обстоятельства.
