— В таком случае мне придется использовать право вызвать вас
повесткой на суд коронера.
[3]
Эндикотт, подумав, отчеканил:
— Я ошибся, лейтенант, у вас действительно есть такое право.
— И вы все же не сможете уехать до окончания следствия… А не
пойти ли нам на компромисс? — вдруг предложил Клейншмидт. — Если я не буду
сейчас препятствовать вашему отъезду, приедете ли вы добровольно из
Лос-Анджелеса по моему вызову?
— Да, при двух условиях. Первое — если это действительно
окажется необходимо; второе — если я приведу свои дела в порядок настолько, что
смогу уехать. — И Эндикотт направился к двери. И, обратившись к Уайтвеллу,
сказал: — Артур, вы не против, если я уеду, не дожидаясь десяти часов утра?
Тогда я успею попасть в контору после полудня.
Уайтвелл утвердительно кивнул.
— Да, Артур, вы же хотели написать письмо с одобрением
сделки.
— Да, да, — перебил его Уайтвелл, беспокоясь, как бы детали
сделки вдруг не стали известны непосвященным.
Эндикотт отвел руку от дверной ручки и кивком указал на
письменный стол.
— Да нацарапайте пару строк, Артур. Все, что от вас
требуется, — это упомянуть о сделке. Датируйте ее шестнадцатым числом прошлого
месяца.
Уайтвелл быстро набросал записку и размашисто расписался.
Клейншмидт наблюдал за каждым движением обоих бизнесменов.
— Здесь нет марок, — вдруг сообразил Эндикотт. — Я спущусь в
вестибюль и куплю несколько штук. Там стоит автомат…
— Не беспокойтесь, Пол, — сказал Уайтвелл. — Я всегда вожу с
собой конверты с марками. Для таких вот случаев. Не такие свежие конверты,
может быть. Дядя Сэм на почте все равно отнесется к ним с уважением. — Он
достал из кармана авиаконверт с маркой, толкнул его по гладкому столу к
Эндикотту: — Напишите адрес. Вы его знаете.
И бросьте в почтовый ящик.
Я быстро взглянул на Берту, чтобы убедиться, отметила ли она
привычку Уайтвелла таскать с собой авиаконверты с марками. По-видимому, нет.
— Не уверен в здешнем воздушном сообщении, Артур, но даже
если письмо отправится в Сан-Франциско и вернется обратно, все равно оно будет
на месте самое позднее завтра утром — и защитит ваши интересы.
Клейншмидт стер с лица насупленное выражение и совершенно
неожиданно улыбнулся Берте:
— Мне очень жаль, миссис Кул, что я спозаранку причинил вам
беспокойство. Ради Бога, не обращайте на это внимания и не держите на меня зла.
Ах, если бы люди смогли научиться относиться к неприятностям философски, ведь
было бы гораздо легче жить, а?
Он решительно подошел к двери, четко повернулся на каблуках
и вышел.
Я посмотрел на Артура Уайтвелла. Он более не выступал в роли
льстеца-ловеласа либо запутавшегося в неприятностях встревоженного отца; нет,
он проявлял себя человеком с быстрым умом и способностью принимать мгновенные
решения.
— Хорошо, Пол, — сказал он, — сейчас берите на себя все
руководство в Лос-Анджелесе. Я же останусь здесь до тех пор, пока это дело с
исчезновением мисс Бурк полностью не прояснится.
Эндикотт внимательно слушал монолог Уайтвелла.
— Я охотно подниму цену до восьмидесяти пяти долларов за
акцию, только чтобы приобрести пакет, о чем мы говорили прошлой ночью. Вы
понимаете?
— Да, конечно.
— За компанию «Консолидэйтед» больше пятидесяти тысяч я не
дам. А в том, гарантированном предложении от Фарго, я думаю, есть хорошие виды
на нефть. Тут я готов дать до семидесяти пяти тысяч, но при этом войти в долю
последним и первым уйти в тень, предварительно отхватив как можно больший кусок
пирога. Понимаете?
— Вы намереваетесь сообщить им..:
— Нет. Выслушайте меня. Они совершают ту же ошибку, что и
каждая новая фирма, — недооценивают размер первоначального капитала. Вложите
двадцать тысяч на их условиях. Поставьте своим условием, что акционеры соберут
дополнительные двадцать тысяч. После этого своих позиций не сдавайте. Когда
начнутся трудности, они снизят запросы, потребуют вместо пяти тысяч две тысячи
долларов. Стойте на своем. Дождитесь, пока они совсем отчаются, а потом
выдвиньте наши условия.
— Контроль? — спросил Эндикотт.
— Контроль, но предварительно требование покрыть мои
капиталовложения. Я хочу добиться контроля только после этого.
Эндикотт поджал губы:
— Думаю, что это не пройдет.
— Пройдет, если твердо следовать по такому пути.
Они просят тридцать пять тысяч долларов. Спросите их, смогут
ли они собрать двадцать тысяч долларов, если я вложу свои двадцать тысяч. Они
это сделают — и будут думать, что этого достаточно.
— Понимаю, — сказал Эндикотт.
— Не проговоритесь о нашей стратегии, — инструктировал его
дальше Уайтвелл. — Что же до моего дела здесь… до вас доберутся репортеры, —
посмейтесь над «слухами». Отметьте вскользь, что я прибыл сюда за несколько
часов до совершения убийства. Другими словами, это чисто деловая поездка. Мой
бизнес и Филипп на месте помогают мне, одновременно осваивая некоторые тонкости
бизнеса вообще. Понимаете?
— Хорошо.
— Ну, а по сути… Филипп молод, горяч, импульсивен. Он
влюблен и очень встревожен исчезновением молодой женщины, на которой собирался
жениться. Его нервы напряжены. Временно он от меня отдалился, да, мы поспорили.
И я не думаю, что он сейчас склонен прийти мириться. Я также не уверен, что
местные власти позволят ему покинуть Лас-Вегас. Но если это случится, он
направится к вам. И тут я на вас полагаюсь.
Эндикотт кивнул.
— Ни под каким видом он не должен разговаривать с
репортерами. Я думаю, что можно положиться на его здравый смысл, но если вы
заметите, что он дает слабину, одерните его. Держите со мной связь по телефону.
— Сколько вы рассчитываете здесь пробыть?
— Не знаю, может быть, и долго.
— Ну, наверное, через два-три дня вы уже будете в офисе.
Расследование займет…
— Я могу оказаться в тюрьме, Пол, — коротко заметил
Уайтвелл.
Эндикотт вытянул губы и присвистнул. Совсем как недавно
Кулак.
— Вам пора собираться, Пол, — сказал Уайтвелл. — Хоть и
слабая, но все же есть вероятность, что ваш отъезд может быть отложен.
— Только не мой! — возразил Эндикотт. — Время, штампы на
билете и лотерея очистили меня от подозрений. Да вообще глупо подозревать
каждого, у кого нет алиби или кто находился поблизости. Это бестолковый способ
следствия.
