Хелен прислонилась к моему плечу. Я обнял ее.
Я впитывал в себя дыхание, тепло ее щеки, запах ее волос. Ее
мягкая узкая рука украдкой скользнула в мою ладонь. Я почувствовал, как
дрогнули ее плечи, когда она глубоко вдохнула, а потом тихо выдохнула.
Вечер продолжался, еще не потеряв полностью дневное тепло.
Дважды в течение часа мы слышали отдаленный гул проносящихся по автостраде
машин. Этот гул нарастал, достигая громкости почти волчьего воя, а затем быстро
стихал. Пляшущий свет передних фар как бы в такт звуку сменялся тлеющим красным
светом задних.
Эта пустыня всецело принадлежала нам.
В гармошке Луи скрывалось волшебство органа. Конечно, во
многом это «играла» сама пустыня — звезды, небо, которое выглядело так, будто
его только что вымыла и отполировала некая космическая хозяйка. Но и Луи… О,
Луи, он был настоящим артистом, ведь это он заставил незамысловатый инструмент
звучать с совершенством органа, казалось, немыслимым.
Потом Луи плавно усмирил свою музыку, и мы просто сидели,
глядя на звезды, на зыбкие очертания своего дредноута, на сухие кусты,
пробившиеся сквозь песок, — сидели и всем существом своим ощущали тишину.
Хелен сказала полушепотом:
— Как здесь близко небо.
Сквозь одежду я впитывал тепло ее тела, чувствовал нежную
тяжесть головы, покоящейся на моем плече.
Вдруг все ее тело дрогнуло, будто пробудилось, припало ко
мне, но тут же этот нервный порыв прошел, и оно вновь погрузилось в дремоту.
Откуда-то набежал ветерок, вроде бы слабый, но он принес с
собой холод. И ветер, и холод постепенно нарастали. Хелен прижалась ко мне
теснее. Она поджала ступни, уперлась коленями в мою ногу. На какое-то мгновение
тепло возвратилось, потом снова налетел порыв ветра, и Хелен, непроизвольно
дрожа, выпрямилась.
— Становится холодно, — заметил Луи.
— Пора спать, — объявила Хелен. — Моя постель с краю,
Дональд, ты спишь посередине.
Она пересела на свои одеяла и выскользнула из верхней
одежды. Было слишком темно, чтобы увидеть в свете звезд что-либо, кроме
контуров ее фигуры. Я смотрел на Хелен без любопытства и без застенчивости. Как
на прекрасную статуэтку. Она скользнула под одеяла, повертелась, видно,
освобождаясь от чего-то ненужного из нижнего белья, потом спокойно, не
стесняясь меня, села в постель, натянула пижаму и застегнулась.
— Спокойной ночи, Дональд.
— Спокойной ночи, Хелен.
Луи, слегка смущенный, молчал. Она приподнялась на локте:
— Эй, Луи!
— Что?
— Спокойной ночи, Луи.
— Спокойной ночи, Хелен, — пробормотал он застенчиво.
Мы подождали несколько минут, пока она устроится как
следует, потом и мы с Луи разделись и в одном нижнем белье завернулись в свои
одеяла.
Мне стало интересно, до какой же степени здесь будет
холодно. Я поймал момент: начинал замерзать кончик носа… Звезды висели в небе
прямо у меня над головой. Я начал размышлять, может ли одна из них упасть, а
если это произойдет, то заденет ли она меня; потом я вдруг широко раскрыл
глаза, и в небе получилось совсем другое расположение звезд. Земля подо мной
была твердой, мышцы немного сводило, но чистый свежий воздух, полный жалящего
холода, очистил кровь, выгнал из нутра все яды, и я почувствовал себя таким
свежим, будто проспал целый месяц.
Я закрыл глаза.
Один раз я пробудился — как раз перед рассветом.
Там, где небо только-только начало окрашиваться в
бледно-оранжевый цвет, я поймал голубовато-зеленый морозный отблеск; потом
оранжевый цвет становился все ярче, как далекое маленькое облачко,
погружающееся в алый протуберанец… Я прислушался к спокойному дыханию лежащей
рядом девушки, похрапыванию Луи и подумал, не встать ли мне с восходом солнца,
чтобы не пропустить эту красоту, и снова закутался в теплые одеяла.
Когда я проснулся, солнце еще высоко стояло над горизонтом,
кустарник отбрасывал длинные тени. Одеяла рядом со мной шевелились вовсю: мисс
Хелен Фрамли одевалась под ними. А где Луи?.. Луи склонился над печкой,
стоявшей на подножке автомобиля, и запах кофе уже несся оттуда возбуждающей
приятной волной.
Нет ничего более умиротворяющего, более жизнеобещающего, чем
запах свежего кофе, да еще тогда, когда чистый воздух проделал свою работу и вы
осознаете, что зверски голодны.
Хелен Фрамли выпуталась из-под одеял и выпрямилась, стройная
и прекрасная. В золотых лучах раннего солнца — вся красновато-оранжевая. Она
посмотрела на меня, не без удовольствия отметила, что я ее рассматриваю,
внимательно и жадно, и спокойно произнесла:
— Доброе утро, Дональд.
— Доброе утро.
Луи обернулся к нам, потом опять склонился над печкой.
В глазах Хелен читались и мир и веселье.
— Привет, Луи! — негромко крикнула она.
— Привет, — отозвался он, взглянув на нас через плечо.
Хелен закончила одеваться. Помолчала. Задумчиво сказала:
— Я могла бы здесь остаться… Интересно, — почему никто не
подумал о такой поездке раньше?
Она стояла лицом к востоку, и солнце ярко освещало ее.
Внезапно импульсивным движением она выбросила руки навстречу солнцу, затем
смахнула слезинку, та упала на песок, а девушка села и стала надевать туфли.
Организатор быта, Луи сказал:
— Каждому будет по полчашки воды, и не больше.
— А завтрак? — спросил я.
— Будет готов через пять минут.
Мы умылись, почистили зубы и расселись на одеялах.
Луи подал золотистый кофе, умело поджаренный, хрустящий, но
не пересушенный бекон с привкусом ореха, как мне показалось. Он развел
небольшой костерок, дождался, когда от него остались одни алые угли, окружил их
камнями, установил на них сетку, и на этой импровизированной решетке превратил
тонкие ломтики французской булочки в золотистые тосты, блестящие намазанным на
них маслом.
Каждая новая порция тостов удивительным образом прибавляла
мне силы. Я чувствовал себя так, что и без уроков бокса готов был сразиться с
любым мужчиной — за эту землю, за небо, за девушку, сразиться и победить его.
После завтрака посидели, покуривая сигареты и впитывая тепло
солнечных лучей. Я посмотрел на Луи. Оба перевели взгляд на Хелен. Она кивнула
нам, мы принялись скатывать одеяла и запихивать их в наш милый старый
драндулет. Все — молча. В словах не было нужды.
Полчаса спустя двинулись, громыхая, в путь — через пустыню.
Мотор непрерывно чихал, но непостижимым образом держал свои тридцать семь миль
в час.
