Корла вздрогнула, как от приступа боли.
— Я действую жестоко, потому что хочу, чтобы вы взглянули на
дело под моим углом зрения.
— Под каким же?
— Подумайте… Разве Филипп не простил бы вас?
Он утверждал бы, что это не ваша вина, настоял бы на том,
чтобы вы поехали и добились развода. Ваша свадьба была бы просто отложена.
— Я не думаю, что Филипп когда-нибудь смог бы простить меня,
что я скрыла от него свой первый брак.
— А я думаю, смог бы.
— Нет, и я знаю его лучше, чем вы.
— Но отец знает его достаточно хорошо, — сказал я, — и его опасения
совпадали с моим предположением.
— Что заставляет вас утверждать это, мистер Лэм?
— Его отец использовал возможность убрать вас со сцены и
заставить совершить нечто такое, за что Филипп никогда бы вас не простил. Не
понимаете? Если вы когда-нибудь вернетесь к Филиппу и попытаетесь с ним
объясниться, вы нравственно погибли. Филипп никогда не смог бы забыть тех
страданий, которые ему пришлось испытать, когда вы исчезли при туманных
обстоятельствах, а он не знал и не мог узнать, что же в действительности с вами
произошло. Он мучился при мысли, что, возможно, вы похищены, подвергаетесь
какой-то опасности. Простите, я не хотел быть причиной ваших слез, но я просто
хочу, чтобы вы поняли.
— Но мистер Уайтвелл обещал мне, что все расскажет Филиппу.
— Уайтвелл вас одурачил. И это все, что я хотел у вас
выяснить.
— Я ничего уже не в состоянии понять…
— Между тем все понятно. Если Уайтвелл, в конце концов,
объяснит все Филиппу, он обязательно вынужден будет сообщить, откуда ему все
это известно; значит, вынужден будет признаться Филиппу, что он, отец, принимал
участие в обмане, беседовал с вами, что именно он убедил вас не ждать Филиппа и
ничего ему не рассказывать. Филипп, вероятно, простил бы вас, и что-нибудь
можно было придумать. Артур Уайтвелл сочинил бы какую-то важную деловую сделку
в Нью-Йорке, требующую присутствия Филиппа на востоке. Свадьба могла быть
отложена до его возвращения, а Уайтвелл объяснил бы своим друзьям, что это
просто задержка. А в это время вы бы добились развода с Дженниксом…
Филипп никогда не простит своего отца, узнав, как тот вышел
из положения. А узнав теперь подлинные факты, никогда не простит и вас —
соучастницу Уайтвелла.
— Я ничего не понимаю… Прежде всего… ведь вы работаете на
мистера Уайтвелла!
— Он нанял меня.
— Ну?
— Но он нанял меня, чтобы разыскать вас, выяснить, почему вы
исчезли и что с вами произошло. Это все, что я должен был сделать, и я это
сделал.
Она смотрела на меня так, словно только сейчас пришла в себя
от мощного удара: все вокруг прояснилось, но боль усилилась.
— И что же теперь… вам-то теперь как быть, что делать?…
— Лично я ничего не собираюсь делать. Вам придется кое-что
предпринять.
— Что… предпринять?
— Побить козырем его туза!
— Не понимаю.
— Вы исчезли, — начал я, — при таких обстоятельствах, что с
вами мог случиться внезапный приступ… амнезии…
— Да. И он хотел, чтобы это выглядело именно так.
— Он, конечно, предложил вам написать Хелен Фрамли, чтобы
Сидней ни в коем случае не извещал ни о чем Филиппа?
— Да, да.
— Он дал вам бумагу и вручил конверт с маркой.
— Да, да…
— И хоть вы представляли себе, что план вашего исчезновения
— результат сотрудничества, в сущности, он был разработан не вами, а
Уайтвеллом.
— Пожалуй, да. Он мне сказал, что я должна спасти честь
семьи и что будет гораздо лучше и приятней устроить дело так, чтобы Филипп
продолжал любить меня, сохраняя в памяти нашу любовь, чем жестоко
разочароваться и, возможно, заставить его возненавидеть меня.
— Ну, вот вы и сделали то, что было задумано.
— Что?..
— Потеряли память.
— Я не понимаю.
— Сделайте все, как было задумано… Вы перенесли полную
потерю памяти. Вы вышли из офиса, очутились на улице, и все — отключение,
отлет, неизвестно куда, никакого понятия о том, кто вы, как вас зовут, как
случилось, что вы находитесь здесь.
— Что хорошего может из этого выйти? Каким образом это мне
поможет?
— Не понимаете? Вы страдаете потерей памяти. Вас подобрали,
поместили в госпиталь, а детективное агентство Б.Кул вас находит. Вы не можете
вспомнить, кто вы такая. Ваш мозг как чистый лист бумаги, но умное и доброе
детективное агентство Б.Кул отыскало ваш след, и Филипп приезжает, чтобы вас
опознать. Как только вы бросаете взгляд на лицо Филиппа… о, сильный шок от
встречи с любимым человеком возвращает вам способность мыслить и…
— Прекратите! — закричала Корла. — Прекратите!
Я не могу это выносить.
— Почему?
— Вы разрываете мне сердце!
— Вы глупышка, — сказал я. — Отбросьте глупую
сентиментальность, докопайтесь до сути дела.
— О, это обман. Это совершенно невозможно! Я не могу так
обманывать Филиппа.
— Почему?
— Потому что это было бы… было бы нечестно!
— Нечестную роль вы уже сыграли. Это будет исправлением
ошибки. Вам следовало бы посмотреть, как выглядит Филипп, на морщины горя
вокруг его рта, на тени под глазами, на запавшие его щеки…
— Пожалуйста, прекратите!
— Нет, пока вы не пообещаете мне воспользоваться моим
планом.
— Но я не могу этого сделать.
— Почему?
— Помимо прочего, существует Сидней Дженникс.
Филипп и я не сможем пожениться, потому что… я замужняя
женщина.
— Нет, вы уже не замужем. Вы — вдова.
— Я… Кто?
— Вдова.
— Но как же письмо от него… то есть от Фрамли?
Сидней мертв?
— Он не был мертв, когда было написано письмо.
Сейчас он мертв. — Я достал из кармана вырезку из газеты
Лас-Вегаса и вручил ей. — Дружком Хелен Фрамли был Сидней Дженникс. Вы — вдова.
Она внимательно прочитала газетное сообщение.
Я следил, как ее глаза бегали по строчкам, потом они
остановились, но Корла продолжала сосредоточенно смотреть на газету,
притворяясь, будто еще читает, выигрывая время на размышление.
