— Уже всё позади, Асами, — сдавленно проговорил Изаму. — Всё позади. Ты здесь, ты дома.
Она только крепче сжала его, грозясь задушить. Зарыдала громче. От боли пекло в груди, жгло кислотой. Не за себя — за него. Стоило представить его эмоции, его страх, и перехватывало дыхание.
Изаму молчал. Продолжал поглаживать, но не говорил ни слова. В горле вырос огромный ком, мешая полноценно дышать. Не надо было этого говорить. В сущности, не велика заслуга в том, что он держал свои страхи при себе. Для Кацу и Сорой поступил бы так же.Только спать с ними, чтобы поддержать, не стал бы. Изаму неслышно хмыкнул. Её рыдания постепенно стихали, но она не спешила отстраняться, и тогда он осторожно взял её лицо в ладони и стёр слёзы большими пальцами. Серьёзно посмотрел — в глазах столько печали, что можно захлебнуться. Асами неловко опустила руки: сейчас перед ней снова учитель, не незнакомец из темноты.
— Всё правда позади, Асами. — Его голос звучал глухо, надтреснуто. Изаму силился улыбнуться, заставляя разбежаться привычные лучики-морщинки из уголков глаз. А внутри всё рвалось, ломалось с треском, привычно вспарывая кожу. Он заставил себя мягко потрепать по макушке, не позволяя пальцам задержаться даже на мгновение. — Иди спать, ещё очень рано.
Асами кивнула, смущённо отступая. Посмотрела на него: ссутулившаяся фигура на стуле, — в свете зарождающегося утра скорбный памятник самому себе. Развернулась и ушла. Изаму не шелохнулся. Рука, лежащая на колене, сжималась и разжималась, будто жила самостоятельной жизнью. Сколько страхов он накопил за эти годы, со сколькими так и не научился бороться? Сколько из них стали для него постоянными, верными спутниками вечного одиночества? Ему и сейчас было страшно. И за неё, и за себя. Он помнил то чувство, что так напугало именно там: он не хотел умирать. Впервые за годы он просто не хотел умирать...
Залпом опрокинув в себя остывший кофе, Изаму всё же поднялся и побрёл в гостиную. Сейчас действительно ещё слишком рано, и, если получится, можно попытаться поспать. Хотя бы пару часов.
8. Дельные советы
Казалось, он только провалился в сон, как ощущение чужого взгляда выдернуло. Изаму нехотя открыл глаза, не чувствуя угрозы поблизости, и невольно улыбнулся. Солнце давно встало, косые лучи падали сквозь окна, один из них заблудился в каштановой макушке, сидящей на полу. Асами подпирала диван, положив на него голову, и смотрела прямо на него. Растрёпанная после сна, со следом от подушки на щеке, она выглядела умиротворённой и спокойной. Выглядела почти как Асамидо.
— Ну вы и спите, Изаму-сенсей, — притворно возмутилась хрипловатым голосом.
— В выходной могу позволить, — невозмутимо ответил он. — На полу сидеть удобнее?
— Вы заняли весь диван.
— Вообще-то здесь есть кресла.
— О. — Асами вспыхнула, осознав, что даже не заметила двух кресел по обе стороны от дивана. После разговора на рассвете она проснулась со смесью уверенности, что жизнь налаживается и робким желанием оказаться рядом с Изаму. Этот разговор стёр грань, за которой пряталось пугающее нечто между ними, вновь сделал друзьями. Близкими людьми. Сейчас она не смущалась, не боялась… Умывшись, надела широкие домашние штаны, белый топ и прокралась в гостиную. Он совершенно точно спал, лежа на спине и закинув одну руку за голову. Глубоко дышал, только глаза под веками слабо подрагивали. Что ему сейчас снится?..
Асами опустилась на колени перед диваном и посмотрела в его лицо. Странно, почему раньше никогда не пыталась приглядеться к человеку, что так часто был рядом? Будто видела его впервые. Ресницы Изаму были длинными, прямыми и белыми. Обычно свет проходил сквозь них, делая практически незаметными. Полоска серо-красного, дымчатого шрама слегка приподнимала левую бровь, едва заметно оттягивала нижнее веко, терялась под маской. Кожа на лице была обветренной, загорелой, а в уголках глаз уже наметились морщинки, ещё тонкие, становящиеся глубже, когда улыбается. Волосы у самой линии роста приподнимались, привыкнув расти из-под протектора.
Улыбнувшись, Асами положила голову на диван, рядом с его второй рукой, свободно лежавшей вдоль тела. Сколько раз затедни она мечтала просто увидеть, как он спит? Слушала его мерное дыхание и пыталась вспомнить, как он обычно при этом выглядел. Но кто обращает внимание на сон друзей? У кого возникнет мысль разглядывать выражение их лица, искать в нём что-то только для себя?
Колени начали болеть, пришлось поменять позу и прислониться спиной к дивану, но она так и не смогла перестать на него смотреть. От лица по груди, к руке. Асами засмотрелась на длинные, слегка узловатые пальцы с аккуратными лунками ногтей. Странно видеть такие у человека, который наверняка не раз их вырывал с мясом. От костяшек до запястья кожа была непривычно белой, а дальше снова ровный загар. Захотелось провести по руке до локтя и обратно. Почувствовать, как напрягаются мышцы, когда он тянет её на себя. Посмотреть в глаза и замереть, ожидая поцелуя… Как раз в этот момент Изаму открыл глаза.
Асами смущённо пошевелила пальцами на ногах, и взгляд Изаму тут же метнулся вниз. Маленькие, они едва выглядывали из-под широких штанин, вызывая желание накрыть их ладонями и поочерёдно поцеловать каждый. Асами проследила за его взглядом и едва не пошевелилась, чтобы спрятать. Воздух моментально потяжелел. Заметив это, Изаму вздохнул про себя, медленно сел и небрежно растрепал её волосы.
— Чем будем завтракать?
— Вообще-то уже обед, — немного смущённо пробормотала Асами, и едва не потянулась за его рукой, когда он отстранился.
Изаму опустил ноги на пол, и теперь уже её взгляд скользнул на его крупные голые ступни. Никогда бы не подумала, что они могут быть настолько эротичными. Незаметно сглотнув, Асами подняла на него глаза и замерла, как кролик перед удавом. Нечитаемое, тяжелое плескалось в его глазах, хотя внешне Изаму оставался абсолютно невозмутим. Если бы всё было, как раньше, наверняка сказал бы что-нибудь язвительное. Если бы всё было, кактогда— притянул бы к себе, усадил на колени и привычно обвил руками. Но они теперь жили в другой реальности, где-то междудоипосле. И предстояло изучить эту реальность, короткими шагами двигаясь навстречу.
Напряжение не развеялось ни когда Изаму ушёл в душ, ни когда Асами накрывала на стол, ни после, когда они ели в молчании. Оно звенело, высасывая воздух, гудело вопросами, что так и остались невысказанными. Слова не шли, а то, что вертелось в голове, не получалось произнести вслух. После обеда Изаму тихо предложил помочь с посудой, Асами так же тихо отказалась. Когда вернулась в гостиную, он опять лежал на диване, погрузившись в чтение. На этот раз Асами забралась в кресло с ногами, включила телевизор и попыталась отвлечься, изредка бросая короткие взгляды на диван. Изаму не реагировал, шелестел страницами, полностью отдавшись очередному роману. Как можно быть таким невозмутимым, когда у неё крутит внутренности с такой силой, что становится больно? Асами хотелось уйти. Неважно, куда. Просто подальше отсюда. И в то же время хотелось встряхнуть его за плечи, заставить посмотреть на неё. Увидеть её. Сделать хоть что-то, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой в собственных переживаниях.
