Срок службы: не ограничен.
Антигравитационное покрытие третьего уровня»
– Что это значит? – недоумевающее спросила я, сжимая коробку, – тут характеристики, как на папиной машине.
– Ну и радуйтесь! – улыбнулась Бэрти, сверкая глазами, – всего двенадцать галлатов!
– Обдираловка! – заголосил Локи, – мы по миру пойдем!
– Властью данной мне местными троллями, мои сахарные и драгоценные, – начала гоблинша, я бы с удовольствием сейчас выслушала ругань Роки, чем этот гнусавый льстивый голос, – я не могу снизить ни одного галлата!
– Но вы же нагло стащили всю мою наличку из черного плаща! – выпалила я, – там было гораздо больше, чем двадцать золотых! Больше у меня нет ни одного галлата! Думаю, что во всем Мироморске такой ерунды не существует!
Я требовательно взглянула на Макса, ожидая от него помощи и поддержки. Ярко-голубые глаза были спокойны, как далекие скучающие звезды. Неужели ему и правда все равно, что со мной будет дальше?
– Но-но, моя вспыльчивая красотуля! – сказала Бэрти, маня за собой худым зеленым пальцем, – пройдите к оплате! Договоримся!
Друг за другом мы вылезли из шкафа и послушно засеменили за гоблиншей. Бэрти, пятясь задом, дабы не поворачиваться к нам спиной и таким образом не заставлять пятиться Эрта, вошла в небольшую чугунную дверь. Внутри что-то звякнуло, хлопнуло, треснуло, и круглое окошко рядом, до этого момента плотно задернутое красной занавеской, резко распахнулось. Оттуда показалась ушастая голова Эрта, улыбающаяся от уха до уха. Хлопок промеж ушей, и Бэрти сменила его быстрее, чем он успел выругаться. Я заметила, чем безответственней и дурней становился один из этой «парочки», тем умнее и хитрее делался другой.
Перед гоблиншей на деревянном столике стояли старые чашечные весы, правая была начищена до блеска, левая же почернела от времени и грязи. Бэрти посмотрела на меня оценивающим взглядом, будто собралась взвешивать. Чаши висели на цепях в форме костей скелета, а в центре с пустыми глубокими глазницами улыбался человеческий череп. Почему Макс мне не помогает? Где же его волшебная забывай-пыль?
– Итак, извольте платить, мои драгоценные! Всего сорок шесть золотых! Плюс штраф в десять галлатов за человека в нашей лавочке! – требовала Бэрти, по моей спине побежали толпы мурашек, – приветствуется золотом, можно другой валютой. Хотите, заложите любую вещь: кровь, время и даже душу. За две тысячи лет эти весы ни разу не ошибались, называя достойную цену всему, что бы на них ни клали!
Дрожащими руками я расстегнула свой тощий кошелек.
Глава 20. Расплата наличными
все еще после обеда, воскресенье, 31 августа
В следующую минуту я уже быстро выкладывала все свои сбережения на левую чашу весов, почерневшую от времени. Законы логики здесь, по всей видимости, отсутствовали, зато, на мое счастье, действовали законы физики. Проклятая чашка совершенно не сдвинулась с места, пока я складывала туда многозначные бумажные купюры, когда же, под конец, высыпала тяжелую мелочь, то она слегка наклонилась. Бэрти усмехнулась, облизав клыки острым языком, и аккуратно положила на противоположную блестящую чашу одну золотую монету. К несчастью, хватило только одной.
– Но… эй! – возмутилась я, паника крепко схватила меня за горло, – это все мои сбережения! Я уже полгода не была в кино и забыла, когда последний раз ела мороженое!
– Обман и провокация! – зачирикал воробей, – начальника нам сюда! Старшего зеленого менеджера!
Бэрти оскалилась, но, в конце концов, уступила, вернув на свое место все еще причитающего Эрта. Увидев блеск золота, он мигом позабыл о потерянном кольце. Весы снова закачались, путаясь в собственных показаниях, и наконец остановились. Но не совсем ровно. Галлат чуть-чуть проигрывал. Я стиснула зубы, жалея, что не принесла все свои сбережения мелочью – вес получился бы гораздо больше.
Пытаясь привлечь хоть немного внимания к своим проблемам, я незаметно наступила ногой на копыто Макса, в ответ он так же незаметно меня лягнул. Желая потянуть время, я схватила гоблинский галлат в руки: монета была теплой, словно живое существо. С одной стороны на меня смотрела ушастая голова Эрта, в точности повторяя его учтивую улыбку, чалму и даже сережки. С обратной стороны хихикала лопоухая голова Бэрти, все с тем же крепким пучком на голове. Рядом не было ни цифр, ни подписей о стоимости и названии.
– А на всех галлатах ваши мор… лица? – удивленно спросила я, вертя монетку в руках.
– Ох, это было бы просто чудесно, моя шутница! – искренне рассмеялся Эрт, – но, увы и ах, моя сахарная, мы только на тех, что принадлежат нам!
– То есть как это вам? – не поняла я, – вы их производите?
– Ну, как только я подарю этот галлат тебе, – Эрт, вдруг, перестал смеяться, его воротило от одной этой мысли, – то на нем будет твое юное личико! Каждый галлат помнит своего настоящего хозяина!
– Но, увы, – добавил Макс, – многим оркам и троллям бывает все равно. Да и гоблинам, особенно тем, что сейчас скачут перед тобой.
– А это, мой парнокопытный, уже дело Тэльвирского банка!
Эрт достал из-под столика второй галлат, в следующий миг я поняла, почему в Магиверии нет мелких денег. Раздался громкий хруст, и в его зеленых пальцах сверкнули две равные золотые половинки. Одну из них он тут же осторожно добавил в чашу к целой монете. Весы, наконец-то, пришли в равновесие. Пустые глазницы черепа удовлетворенно вспыхнули кислотно-зеленым огоньком. Я крепко выругалась, готовясь снять платье и полуголой покинуть эту несчастную лавочку, прикрываясь Никиткиным черным плащом. Так бы и случилось, если бы последний не пропал – его нигде не было видно.
– Где мой плащ? – возмутилась я, озираясь по сторонам, Макс и Локи молчали, – спасибо за поддержку! Я не буду брать эти кроссовки! И насчет платья подумаю!
Эрт разочарованно взглянул на меня, словно на деда Мороза с отклеившейся бородой.
– Это полнейшее безобразие, мои дорогие! – зашипел он, – лысая химера! За две тысячи лет от меня еще никто не уходил без покупок! Ну, погодите, мои нищие! Вот, например, всего за полтора галлата можно приобрести эту прекрасную пару.
– Вы с ума сошли! – выдохнула я быстрее, чем увидела его «расчудесную» пару, – они же разные! И оба левых! И один женский!
Передо мной лежала самая странная пара, какую себе только можно было представить: два мягких домашних тапочка, оба на левую ногу. Один явно женский, нежно-розового цвета был на пару размеров меньше второго, потрепанного темно-зеленого, с огромной дыркой на носке.
– Ник так обрадуется, что будет в них спать! Оба со свалки! – закричал Локи, совершая над ними круг почета, – у тебя прямая извилина, Эрт! И ты на ней сидишь!
– Но-но! Блошкин кот! – потряс кулаком гоблин, – это же обувь домовых! У них самый широкий шаг в мире. Тот, кто оденет один тапок, тут же попадает к другому, где бы он ни был. Количество таких бесплатных поездок совершенно не ограничено.
