– Широкий шаг? Петровна, это вредно для здоровья! – Локи подозрительно заглядывал в розовый тапок, я с ужасом вспоминала с каким трудом и истерикой последний раз садилась на шпагат, – раздави тебя тролль! Приличный народ закидает нас камнями!
– Ну не хотите, не берите, мои придирчивые! – обиделся гоблин, обнажая острые клыки, – я не виноват в вашей полнейшей неплатежеспособности!
– Я думала… хотела.., – как всегда неуверенно начала я, глупо хлопая ресницами и бесконечно надеясь, что мой «распрекрасный» кентавр обо всем догадается сам, – что ты мне поможешь! Ну, немного дашь взаймы! Может, взвесим твой маленький змеиный браслетик?
– Тысяча химер! Никогда! – закричал гоблин, будто я предлагаю ему выпить молока после соленых огурцов, – за целое состояние я не прикоснусь к этим кандалам! Продайте лучше своего воробья. Сразу заберешь платье без взвешивания. По рукам?
– По морде, вислоухие жабы! – прочирикал Локи, прыгая по плечам Макса, – могу предоставить отличный свежайший помет лучшего тэльвирского хамелеона. Кстати, в наличии имеются роскошные подзатыльники промеж ушей того же производителя. Каждый третий – в подарок для самых гоблинских из гоблинов.
– Птица не продается! – отрезала я, – вы с ним просто замучаетесь!
– Итак, вы только что отменили самую выгодную из своих сделок, мои глупенькие! – грозно прорычал гоблин, закрывая кассу, – второго шанса никогда не будет! На этой печальной ноте, увы, мы расстаемся. Снимайте платье и пошли вон!
Я облегченно вздохнула, с нетерпением ожидая, когда же нас выставят за дверь. Однако, на свое счастье, платье я так и не успела снять.
– Неужели вам действительно больше нечего мне предложить, мои неплатежеспособные? – залепетал гоблин, позабыв свою последнюю фразу, его настроение улучшалось с каждым следующим словом, – у вас еще остались души, кровь, тени и время…
От таких речей мои волосы встали дыбом, на спине устроили дискотеку мурашки.
– Прямо вампир и ведьма в одном халате! – закричал Локи, зачем-то, однако, прячась среди белобрысых волос терпеливого Макса, – обойдешься без душ и крови! Свои иметь надо!
– Что ж, остался выбор между тенью и временем, мои драгоценные, – длинными зелеными пальцами Эрт бережно снял со стены крохотные золотые часы, быстро перебирая тонкую цепочку черными острыми коготками, – сюда, пожалуйста!
Последние слова не значали ничего хорошего. Я разглядела, что блестящий циферблат был разделен на сто крохотных делений вместо двенадцати обычных. Эрт осторожно опустил часы на левую чашку весов поверх всех моих сбережений, после чего ловко накинул на мою шею тонкую, почти невидимую цепочку.
«И почему все время я?» – мелькнуло в моей голове, прежде чем черные корявые когти продавца коснулись механизма завода. Я ничего не почувствовала, перед глазами мелькнула яркая белая вспышка, затем снова появилась слащавая учтивая улыбка гоблина и… каменный, словно замороженный ужасом, стеклянный взгляд Макса.
– Клиент не доволен! – закричал Локи, снова прячась за белобрысую голову хозяина, – наша Петропавловна теперь пенсионерка. Вся поседела и облысела. Отвратный сервис!
Я быстро посмотрела на свои руки и вскрикнула. Они пестрели глубокими морщинами, узловатые пальцы заканчивались желтыми неровными ногтями. Моя кожа, сплошь покрытая старческими пятнами, висела, словно пустой потрепанный мешок. Лишь только изумрудное платье, яркое и легкое, осталось нетронутым годами.
– Всего каких-то семьдесят лет, моя сердобольная! – улыбалась Бэрти, демонстрируя нам самую невинную зеленую морду, страшные весы уравновесились, на меня с сожалением смотрели зеленые глазницы черепа, – и платьице твое!
– Что?! Семьдесят лет? – я с ужасом схватила с плеча свою жидкую прядь волос, она была насквозь седая, концы секлись и ломались прямо в моих узловатых пальцах, – верните мои лучшие годы обратно! Давайте я возьму кредит!
Я молнией кинулась к весам, едва не сбив их в сторону, схватила злополучные часы и со всех сил повернула механизм завода в противоположную сторону. Раздался истошный вопль Бэрти, и перед моими глазами слова промелькнула белая вспышка. На этот раз я оказалась ростом ровно по пояс Максу, едва доставая ярко-рыжей челкой до окошка кассы. Платье увеличилось на десять размеров и теперь висело на мне, словно плащ, опускаясь ниже щиколоток, изумрудные рукава доходили мне до локтя. Я топталась босиком по его подолу, спотыкаясь о свои неимоверно огромные кроссовки.
Судя по пухлым детским ручонкам мне было не больше пяти лет – как раз ровесница Тимке. Внезапно стало очень весело: захотелось прокатиться на сказочном белоснежном кентавре и погладить возмущенную черноглазую голову плюшевого крокодила с огромными зелеными ушами. Воробей чудом спасся от моих ловких ручонок, чирикая что-то про отвратный сервис. Макс взял меня на руки, я потянулась к его голубым глазам.
– Клиент не доволен! – снова закричал Локи, я же пыталась сплести из светлых волос несчастного кентавра свою первую косичку, – то на пенсию, то на горшок! Иди, меняй подгузники, зеленая швабра!
Придерживая меня одной рукой, Макс быстро схватил свободной злополучные часы и повернул механизм завода третий раз. Весьма вовремя – я уже потянула в рот хвост Локи. Опять перед моими глазами промелькнула яркая белая вспышка, и вот кентавр уже держал на руках не ребенка, а тяжелую пятнадцатилетнюю Алису. Я густо покраснела и, честно говоря, с большой неохотой спрыгнула на пол.
– Да я на вас в суд подам! – возмущалась я, скинув цепочку со своей шеи на голову гоблинши, какая досада – ее ушастая балда не пролезла.
Дальше стало хуже. Бэрти откуда-то притащила черную, как уголь, свечу. На ее вершине «горело» черное пламя, которое не только не светило, но и само поглощало свет. Вокруг него, словно облако, сгущался мрак. На стены вместо отблесков падали тени.
– Не шевелитесь! – потребовала она, – сейчас мы отрежем ваши тени!
– Лучше тебе уши! – возмутился Локи.
Вдруг все тени ожили и в панике забегали по стенам, обжигаясь об отблески старого канделябра. Они спасались от пухленькой тени Бэрти, в правой руке которой торчал силуэт огромного ножа. Все закончилось очередным скандалом: наш воробей сделал из собственного крыла зеркальце и беспощадно расстрелял зайчиками тень гоблинши, преимущественно целясь в нос и между ушей.
– Стража, взять их! – кричал Эрт, его чалма дымилась, уши тряслись от гнева, – быстро! И снимите с рыжей наше платье!
Великаны, храпевшие у двери, быстро очухались и уверенным шагом направились к нам. Я, прячась за кентавра, принялась снимать платье самостоятельно, боясь переломанных костей и выбитых зубов.
Но тут в огромную входную дверь два раза постучали, да так громко, что с потолка посыпался песок. Все застыли на месте. Неужели вернулся Ник? В центре дубовой двери появилась медная голова старой горгульи с очень странным выражением морды: желтые глаза вылезли из орбит, расширенные от страха зрачки метались по сторонам, щеки надулись, толстые губы дрожали. Рога, погнутые еще с того раза, торчали в разные стороны.
