– Да? Так, что теперь мой личный автомобиль ржет, как лошадь и требует заправлять себя шотландским виски? Делает сальто в полете и называет меня Господин Лысина? Я не могу назначить деловую встречу!
– Что? – сказали мы с Лексом в один голос, только я шепотом.
– Вероятно, машину по слезной просьбе Алекса подлатала именно Диодора, – пояснил мне Макс, – мальчишка нужен ей, как проводник в мир людей. Надо признаться, у нее отличное чувство умора.
– Папа, клянусь бигудями, это не он, – визжала Анжелика, – это была идея этого Тони! Ай! – послышался гул микрофона, грохот и треск, – я сломала ноготь!
– Мне плевать, чья это была идея! Я передам все его отцу! Никакого математического класса всем троим! – гремел Федор Златоновский, я представляла его размахивающим микрофоном над головой, – испортив тормоза, ты чуть не угробил всю нашу семью! Позор моего имени! Пятно на моей чести! Не удивительно, что твоя мать до сих пор пытается натянуть на тебя платье Анжелики. Я стыжусь, что ты мой сын!
– Но пап…, – промямлил Лекс умирающим голосом, – нас могут услышать…
Во всех коридорах и даже на школьном дворе наступила абсолютная тишина: никто не пропускал ни слова.
– Пусть слышат, щенок! – продолжал его отец, он сделал самый глубокий вдох и закричал, как можно громче, – пусть весь Мироморск знает, что Алексей Златоновский весь сентябрь будет развозить навоз под можжевельники! И только попробуй пропустить один, щенок!
Следующие слова заглушил громкий хохот в коридорах. Три последние фразы теперь разлетятся по всему Мироморску, и, может быть, попадут на первые полосы местных газет. Странно, но после этих реплик, микрофон каким-то чудесным образом отключился, прекратив позорить славное имя Златоновских.
– Ну все, Петровна, допрыгалась! – обреченно сказал Локи, – завтра снова увидим рожи всех троих: Лекса, его сестрицы и Тони! Их папаши постараются!
– Ну и тролль с ними, – махнула я рукой.
Меня больше не интересовало, что происходит в актовом зале, мой лучший друг сейчас в директорской, а, значит, там должна быть и я.
– Ты жалкий никчемный трус, позорный слабак! – ревел голос громилы Спартина старшего, – как ты смел? Как ты мог? Чем ты думал? Упрямый осел! Где были твои глаза, дармоед? Ты напал на него сзади? Да знаешь, что за это в Спарте на день привязывали к позорному столбу?
– Господин Спартин, успокойтесь, – в кабинете послышалась возня – не иначе, как капитан хотел кого-то ударить, но директор и Мадам Танк вовремя повисли на его локтях, – это же школа!
– Только не Ник! – я рванулась к двери, как солдат на мины, – не смей его трогать!
– Абракадабра, Алиса! – заорал попугай, – слушай теперь…
– Кто это видел? Что? Весь лицей! Ты просто…, – дальше послышались такие ругательства, что мне стыдно писать их в своем дневнике, – никаких мультиков! Завтра пойдешь в экстра-класс! Никаких игр, толстый жирный матрац! Позорище, а не мой сын! Дать завалить себя такому задохлику! Перед всей школой!
– Он отнял у моей подруги кольцо, – начал Ник, как ни странно, весело и уверенно.
– Что?! Напасть на девчонку?! – ревел Спартин под грохот падающих стульев, – да знаешь ли ты, Денис Спартин, что я побил пол-Мироморска за руку твоей матери! И побил бы вторую, не будь она женской!
– К тому же эта рыжая мочалка в драном платье того не стоила! – ехидно добавил Тони.
С последними словами капитан вышиб дверь ногой, волоча под мышкой хнычущего сына:
– Инцидент исчерпан! Отбой! До связи!
– Барсых, отведи Колтина в медпункт! Оба прочь с моих глаз! – перед нами появился взъерошенный директор, Ник и Тони поспешно скрылись за поворотом.
– Что вам тут надо? – выдохнула Мадам Танк, в связи с последними событиями, кажется, все благополучно забыли про наше существование.
– Ждали, пока вы нас отчислять придете, – совершенно не к месту ответил Макс.
– Отлично, – рявкнул директор, выходя из себя, левый глаз дергался за квадратной линзой, – сейчас же звоню вашим родителям! А-а-апч-хи!
В этот момент Макс достал из кармана шепотку кислотно-зеленой забывай-пыли и швырнул прямо в лицо директору, добавив на одном дыхании:
– Концерт был потрясающий. Вручишь почетную грамоту Ведеркиной за участие. Кстати, отправь Мадам Танк в актовый зал на разведку. Его громит трое троллей.
Директор послушно кивнул и широко улыбнулся, его серые глаза странно косили.
– Васенька, ты здоров? – спросила встревоженная Мадам Танк, обнимая подаренный Алексом букет роз, – Васенька, мы же их отчисля… Апчхи!
– Ты бесконечно благодарна Алисе за цветы. И твой блохастый Соплекус тоже. Вычеркнешь Колтина из своего черного списка и внесешь туда Барсых. Три раза.
– Ее псину зовут Саблекус! – прошептала я, но Макс только рукой махнул, пролепетав в ответ что-то вроде «извини, не удержался!»
– Алиса, спасибо огромное за участие! Ты спасла наш концерт! – первым очнулся директор, – Мадам Та…ой, Элеонора! Проверьте актовый зал, пожалуйста! Возможно там тролли, то есть трое.
Вечер того дня выдался вполне нормальным, а, точнее сказать, слишком скучным, чтобы его описывать в дневнике. Мы нашли Никитку, гнусавого и с распухшей губой, зато не отчисленного и вполне довольного произошедшим. Он пытался намазать Чироку, розового от крови, пятновыводителем. Зверек, боясь тотального облысения, ругался как никогда. Макс никак не хотел рассказывать, что произошло в лавочке гоблина.
Перед уходом со школьного двора, я надежно спрятала в кустах маленький розовый тапочек, один из тех, что прихватила в «Эрт и Бэрти». Завтра первый урок начинался в девять, и я делала все, чтобы не опоздать.
Домой я добралась без особых приключений, так как Ник зорко следил за каждым шагом Макса, а Макс присматривал за Ником, а заодно и за мной. Локи и Роки нашли друг друга. Каждый гордо восседал на правом плече у своего хозяина и комментировал все происходящее, проходящее и проезжающее мимо. Слово за слово, мы подошли к моему дому, из всего Мироморска только над нашим палисадником по-прежнему ярко светило солнце.
– Сядь на меня тролль! Санек, ты не говорила, что твой отец водит такие тачки! – закричал Ник, оставляя нас далеко позади, – вот это номер – 999! Прямо как из похоронного бюро! Хотя, это и есть похоронное!
Я и сама перепугалась, когда он подскочил к дорогой черной иномарке с тонированными стеклами, гордо стоящей на соседском газоне.
– У Столбиных в гостях бабуля, – продолжал шепотом Ник, словно это был опасный хищник юрского периода, – осторожнее! Не кричи сильно. Она в саду. Пригнись.
– Что? Бабуля водит Мерседес? – недоумевала я, – может, сам президент приехал?
Столбины, все как один, даже их семейный мопс, толпились вокруг невысокого пухленького человечка в роговых очках и каштановом деловом костюме под цвет масленых жидких волос. Он проворно суетился около сломанного забора.
