Жалобно взвизгнула сталь, хрустнула кость, и рука скелета с тесаком улетела в сторону.
– На, – выдохнул Спаар, и моргенштерн обрушился на голову обезоруженному врагу.
Большая честь желтоватого черепа разлетелся сотней осколков. В чудом уцелевшей глазнице, угас огонь немертвых и живой скелет рассыпался грудой мертвых костей.
– Ты что творишь! – рявкнул Крууш.
– Увлекся, – сплюнул Спаар.
– Жаль, но раз пошла такая нежить, значит мы на верном пути, – огладил рыжую бороду двухметровый здоровяк, с едва приметной надписью “Олаф Огненнобородый” над головой.
Любой желающий мог увидеть не только ее, но и прочитать нестандартную справку, из которой узнал бы о том, что имеет дело с варваром, конунгом клана “Драккар”, идущем путем меча. Собственно, мечей у лидера молодого клана было ровно два. И оба считались двуручными. Впрочем, такие мелочи Олафа не волновали. К семнадцатому уровню он добился уполовинивания штрафа на одноручное использование любимого оружия и не собирался останавливаться на достигнутом.
– Дружина вперед, во славу нашего клана, – гаркнул конунг и указал на лес.
Девять глоток дружно рявкнули “слава”, и перестроились в боевой порядок. Насколько это вообще возможно сделать, при наличии трех щитов на десятерых. Впрочем, уйти далеко им не довелось. Не прошагав и четверти часа, они услышали “помогите!”
– Туда, – распорядился Олаф, быстро сориентировавшись по раздавшемуся рыку.
– Конунг, а если… – начал коренастый гном в глухой броне с двуручной секирой на плече.
– Мелкий! – перебил его Олаф, – Если это ловушка, то… – он замолчал и посмотрел на остальных воинов дружины.
– Тем хуже для тех, кто ее устроил, – дружно рявкнула опытных восьмерка бойцов.
Гном Хорр, только недавно вступивший в клан, вздрогнул, покрутил головой, от чего шлем пару раз скрипнул о защищающий шею стальной воротник, после чего бухнул секирой о ростовой щит и расхохотался. Ему определенно нравились эти безбашенные парни, отдыхающие в игре и не боящиеся ничего и никого.
– Помогите! – прилетел новый крик.
В этот раз стало понятно, что кричит ребенок. Воины удивленно переглянулись, после чего бросились на голос. Топот ног и лязг оружия заглушил рык, прилетевший следом за очередным “помогите”.
Пять минут бега, и отряд выскочил к дереву, под которым обнаружился волк. Нет, не так – Волк. Огромный, с серебристой шкурой, внушительным когтями, следы которых отчетливо проступали на коре и желто-красными глазами, напоминающими смесь янтаря и тлеющего угля.
– Строй! – рявкнул Олаф, выхватывая мечи.
Но боя не состоялось. Волк недовольно рыкнул клацнул зубами и унесся в чащу.
– Чуть штаны не испачкал, – хохотнул Крууш.
– Зверюга, – кивнул Хорр, проводив волчару уважительным взглядом.
Именно этот момент выбрала девочка лет десяти, чтобы упасть с дерева, на нижней ветке которого пряталась.
– З-здравствуйте, дяденьки бессмертные, – тут же встала и поклонилась малышка, одетая в мешковатое платьице, когда-то бывшее светло-серым, а сейчас испачканном чем-то зеленым и с порванным подолом. – Спасибо, что спасли, – еще раз поклонилась девочка, а потом тряхнула головой и из короткой, но удивительно кудрявой прически посыпалась труха. – Это я головой ударилась, когда на это дерево прыгнула, – пояснила малышка.
– Прыгнула? – поднял бровь Олаф, несколько растерявшийся от всего происходящего.
– Ага, вон с того сиганула, – девочка указала на соседнее дерево, ветки которого качались метрах в десяти. Самые тоненькие ветки. – Я же акробатка, меня Кали зовут.
– Олаф, – представился конунг, вызывая справку, но не сумев получить информацию о собеседницы.
– Вы меня до цирка не проводите? – просительно заглянула в его глаза Кали, и тут же, не давая спросить или задуматься, затараторила: – Мы в город ехали, хотели представление давать, а тут ось сломалась, дядя Мирт, это наш клоун, он еще ножи здорова метает и огонь глотать умеет, вот значит он и сказал про привал, а мы же из самого Тилатараторантарина едем, только в деревнях останавливались, и вот значит…
– Стоп! – вскинул руку Олаф.
– А…
– По пути расскажешь, далеко до твоего цирка?
– Нет, он чуть в стороне от круга бессмертных и ближе сюда, дядя Мирт говорил, что…
– Веди, – оборвал девочку Олаф, и остальные воины дружно закивали.
Разумеется, попытка идти боевым строем и соблюдая хоть видимость тишины провалились, Кали просто не могла молчать. Видимо, так девчушка сбрасывала стресс. Естественно, Олаф попытался расспросить ее о волке, нежити и том, как столь юная особа оказалась в лесу. Само собой, ему тут же дали на все более чем исчерпывающий ответ. Настолько исчерпывающий, что к моменты выхода на полянку, занятую кибитками и повозками бродячего цирка, Олаф заочно знал две дюжины человек. Причем не только то, кем они приходящихся Кали, но и в каких отношениях состоят друг с другом, что умеют, любят, как выглядят, и даже отдельные, особо выдающиеся вехи биографии. Короче говоря, в голове отряда царил полнейший сумбур от информационной перегрузки, да и перед глазами все как-то плыло, лишь голос спасенной девочки, не умолкающий ни на мгновенье, служил путеводной нитью, по которой в разум вливались все новые и новые подробности из жизни бродячих циркачей.
– Папа! – радостно закричала Кали, и бросилась к звероподобного вида мужику, ничем не уступающим в размерах и косматости самому Олафу.
Крик девочки, и наступившая пауза в ее непрекращающейся речи, позволила воинам скинуть оцепенение и обнаружить себя в кольце вооруженных до зубов циркачей.
– На меня серебряный волк напал, а эти дяденьки меня спасли, – тут же выпалила Кали.
– Опять значит привязался, – огладил курчавую головенку мужик. – Отбой, – бросил он скрипучим, каким-то совершенно не живым голосом, и циркачи принялись убирать оружие.
“И откуда у них столько железа?” – подумал Олаф, но тут же отмахнулся от дурацкого вопроса. Итак ведь ясно, что жизнь у ботов неспокойная, кочуют, мало ли…
– Пап, а давай их чем-нибудь наградим? – подпрыгнула и хлопнула в ладони Кали. Да так звонко хлопнула, что Олаф и забыл, о чем только что думал.
– И чем же мы, бедные циркачи, можем наградить бессмертных? – посмотрел на девочку отец.
“Что-то тут не то”, – поежился Олаф, которому показалось, что в глазах звероподобного мужика сверкнул янтарно-красный огонь.
– Конунг, – шепнул в ухо Спаар.
Олаф оглянулся, и увидел, как его воины сбились в стадо. Казалось, еще немного, и они затрясутся и начнут блеять, словно овцы, при виде волка. В душе поднялся гнев на собственный страх и… сделать или сказать он ничего не успел.
– Дядя Аид всегда говорил, нет лучшей награды, чем хорошая история. Можно я им ее подарю? Ну пожалуйста, – молитвенно сложила ладони Кали.
