Красная грань – это цвета официального приказа. Оранжевый – цвет надежды, хороших ожиданий. Жёлтая грань символизирует радость или одобрение. Зелёный цвет передаёт уверенность собеседника в чём-либо, это тональность утверждения. Голубой, напротив, демонстрирует неуверенность. Синий – цвет сожаления, печали, прощания. А вот фиолетовый – гнев, большое разочарование, раздражение. Белый цвет никаких эмоций не выражает. Я думаю, что последнее сделано в подражание физической сущности спектра – если объединить все семь цветов, получится белый. Точно так же, если слить вместе все эмоциональные тональности, объединить гнев и радость, приказ и неуверенность, добро и зло, то получится непонятно что, белый шум… Человеческие чувства исчезают в чём-то большем, разом объединяющем их все. И это похоже на белый свет звёзд… Или на белый свет Вечного Моста, который, как говорят, видит тот, кому выпало покинуть этот мир. В смысле, не эту планету, а вообще… Получается, что белый цвет для тех случаев, когда эмоции ещё не родились или уже слились воедино и душа обыкновенного живого человека их не различает.
На самом деле, мне всегда казалось, что эфемерная смысловая ткань человеческой речи куда сложнее, чем эта пространственно-цветовая схема «восемь-на-восемь». Вот и сейчас я испытываю сложные чувства, а формальный диалог ритуального приветствия у нас с Космодромом идёт по белой, безэмоциональной плоскости официальных сообщений. Или это просто оттого, что я испытываю все эмоции разом?
Повторюсь, это была уже далеко не первая моя Аудиенция. И я ожидал увидеть обычную восходящую красно-фиолетовую лесенку требований к правительству колонии и нареканий в его адрес, которая увенчается в итоге золотой восьмиконечной звёздочкой, опутанной затейливым вензелем. Эта звёздочка – эмблема Космодрома. Точнее, так выглядит его шифропечать. Если подняться до этой яркой звёздочки светящимся диском объёмного фокуса, который с вершины серебристой интерфейсной пирамидки кончиками указательных пальцев можно гонять туда-сюда внутри голографического экрана, то от светящейся перевёрнутой пирамиды проекционного поля отслоится и съедет к вогнутой каменной стене большое сияющее полотно, на котором отобразится официальный бланк Космодрома с той же золотистой восьмиконечной звездой в левом верхнем углу.
У Космодрома всегда есть что поприказывать правительству колонии и есть за что на него погневаться. Развиваемся мы медленно. Если, конечно, вообще развиваемся, а не деградируем, как считают некоторые в сенате Малого Кольца. Все принятые и утверждённые программы развития мы стабильно проваливаем. Вся поступившая по линии Малого Кольца помощь быстро растворяется на необъятных просторах нашей почти не обжитой планеты. Непонятно, кто в этом виноват, но поругать за это Кондукторию, как именуется наше правительство, и её бессменного Председателя Басу́ту представляется вполне логичным.
Однако, вопреки моим ожиданиям, в этот раз с самого начала всё пошло не так. Выше и выше поднимались сцепленные между собой цепочки безэмоциональных фраз, взбираясь всё по той же белой грани. Это могло ничего не означать или, напротив, означать нечто невероятное, лежащее за гранью добра и зла. Я в тот момент так разволновался, что с трудом схватывал смысл написанного на языке технический итик, хотя знал его вполне прилично. Что-то про неизбежность исторических кризисов в развитии человеческого общества и про то, что обычные, рутинные средства против настоящих кризисов бесполезны и что справиться с ними может помочь только истинная преданность своему народу, своей родине и всё такое…
Космодром умел говорить красиво – лесенка мудрых и гармонично построенных фраз, оттиснутых в голографическом поле чёрным по белому, формировала чёткий симметричный пространственный узор, залюбуешься… Пока я соображал, к чему здесь, в герметичной капсуле для Аудиенций всемогущего Космодрома, такой возвышенный слог, поверх этой гармонии и симметрии высветился маленький искорёженный значок. Такой вид обычно имеют взломанные шифропечати. А шифропечать обычно ставится только на особо важные официальные документы…
Поджав подрагивающие губы, я прищурил один глаз: значок очень напоминал эмблему Лаха, правительственного комплекса планеты Улл. Это были документы оттуда – с великого Улла, одной из центральных планет Малого Кольца.
Тридцать с чем-то лет назад Лах был захвачен мятежниками во главе с тогда ещё молодым полковником Кутой Ш. После того достопамятного мятежа на Улле, центральной планете Малого Кольца, установилось что-то вроде двоевластия. Изначальная власть Малого Кольца во главе с Агой I, Великой Прорицательницей, восседающей на том же Улле в Полупрозрачном дворце, спрятанном в недоступных полярных горах, не смогла до конца подавить мятеж и вернуть всё на круги своя. Но и мятежникам многого добиться не удалось. Ну захватили они Лах, правительственную резиденцию, угнали во внешние области звёздной системы Улла огромную космическую платформу из орбитального промышленного комплекса, установили контроль над кое-какими военными объектами, но своей конечной цели так и не добились. А цель их была, как я понимаю, – установить в Малом Кольце свои порядки, полностью переделать его под свои новомодные взгляды, лишённые вековой мудрости Полупрозрачного дворца, и всё такое…
На самом Улле, говорят, с тех пор распространилась если не анархия, то как минимум власть бандитов и отщепенцев. Но на безоблачной жизни других планет Малого Кольца и, в особенности, нашей далёкой и полузабытой всеми колонии Имллт, это пока никак не сказывалось. «До сего дня не сказывалось», – машинально подумал я, подгоняя похолодевшими пальцами голографический фокус к взломанной шифропечати Лаха. И тут же, подобно тому, как на предыдущих аудиенциях у меня отслаивался на отдельное голографическое полотно официальный бланк Космодрома, отделилось и съехало к дальней стенке капсулы для Аудиенций полотнище с очень странным документом…
Заголовок его был повреждён – ну, это понятно: сказывались последствия взлома. Причём взлома грубого – покорёженная эмблема Лаха в верхнем левом углу была словно вдавлена в голографический лист каблуком. Основная часть документа содержала всего-то страничку текста. Пять основных пунктов…
Для того, что там было написано, текст был обескураживающе краток. Я дважды прочитал его, прежде чем до меня стало доходить. Глаз выхватывал из документа отдельные предложения, но мозг отказывался сразу выстроить их в некую логическую систему. «…Установить контроль над колонией Имллт путём стремительной и решительной десантной операции…», «…нанести упреждающий удар по объектам инфраструктуры, вывести из строя общепланетную энергосистему…», «…первоочередной целью является уничтожение наземных вооружённых сил и сил воздушно-космической обороны…», «…захват правительственных зданий, узлов связи, транспортных узлов, промышленных и научных центров…». Это был план межзвёздной войны, план захвата нашей колонии!
Постепенно я начал хоть что-то соображать… В голове заворочались мысли… Внутри голографического пространства я потянулся светящимся фокусом к разделу документа под названием «Силы и средства»… И мне тут же открылся новый документ, гораздо более объёмный, где в структурированном виде перечислялось то, что предполагалось использовать для межпланетной десантной операции. Численность десантных подразделений, состав доставляемой техники и вооружений… В какой-то степени я в военном деле разбирался, но до профессионального военного мне было, конечно, далеко – даже этой информации оказалось для меня многовато. Но каждый пункт можно было раскрывать всё дальше и дальше – в белёсом голографическом тумане выскакивали и съезжали в стороны всё новые и новые сияющие полотнища, всё более подробные сведения о только что открытом мне немыслимом будущем заполняли пространство в капсуле вокруг меня. Наверное, на какой-то миг мною овладело отчаяние: пальцы заметались по вершине холодной серебристой пирамидки, и на меня посыпались чертежи боевой техники, списки бортовых номеров бронемашин и реестры серийных номеров стрелкового оружия…
