Пока лимузин колесил по засыпающей столице, меня покачивало на ухабах. Подбрасывало порой даже на проспекте Торжества Кондуктории, который я угадал, подсчитывая повороты. И только когда мы вырвались на гладкий, как стол, бетон Шоссе, машина пошла ровно. На всю тысячу километров Шоссе вообще, наверное, ни одной кочки. Я уже давно над этим думал. А сейчас уже не думал, а чувствовал – боком. Лимузин мерно гудел двигателем и шёл как влитой – чувствовалась только лёгкая вибрация от колёс.
У меня внутри словно тикали невидимые часы – сколько нужно времени, чтобы долететь на представительском лимузине до Второго моста? Столько мне и жить…
«Да, Крылатый, не думал я, что мы с тобой вот так покатаемся» – мелькает у меня в голове непрошеная мысль.
Это была не первая опасность в моей жизни. Но впервые мне было так гадко. Словно не с людьми я столкнулся, а с какими-то мифическими гадами из глубин Восточных болот.
Я потерял счёт времени. Затекали вывернутые назад руки. Ступней ног я не чувствовал уже давно. Внутри всё болело. А на лице никаких следов – били профессионалы. Бесполезный теперь пистолет, небрежно втиснутый чужой рукой в кобуру, давил на рёбра.
Когда за окном не проносятся фонари (а после Первого моста фонари в моём мире были большой редкостью), совершенно невозможно определить – движется лимузин или нет. Машина мчалась, а мне казалось – стоит на месте. Обычная иллюзия… Зато я вдруг почувствовал, как во мне самом всё сдвинулось и поехало. Вещи и понятия словно сместились с привычных, устоявшихся годами мест. Это напоминало медленную и очень неприятную лавину – лавину чувств. Хорошо это было или плохо, я никак не мог повлиять на происходящее со мною. Что я мог сделать, связанный и вынужденный всего лишь переживать всё это, не в силах даже звука ни единого издать? «Это ведь агента Ачета по прозвищу Космонавт везут убивать», – я почему-то думал о себе в третьем лице. И всем наплевать, каким был этот парень, о чём он думал и что чувствовал… И никого, кстати, не обидел… А всего-то попытался вступиться за свой мир, сделать то, что каждый, по идее, обязан был сделать… А его по голове сзади… И вязать… И мордой потом по грязи волочь…
Не то чтобы злость во мне родилась. Скорее тоска. Какая-то незнакомая пока ещё тоска по тому миру в прошлом, отделённому от настоящего всего-то несколькими часами. По тому прошлому, где ещё не было в моей в душе осознанной готовности убивать… И не случайно убивать, в схватке, в гневе или спасая свою жизнь. А убивать за других, из чувства долга, как на войне. Холодно и расчётливо… В бою и исподтишка… Не дожидаясь выпада противника, самому начинать атаку, спланировав всё как по книжке…
Когда я отправился передавать Послание (я уже мысленно именовал его именно так, с большой буквы), я знал, на что шёл. Я понимал свой риск. Случалось, били меня и раньше, и не раз. Но я не был таким. И даже тогда, много лет назад, когда на лесной просеке я насмерть бился с агентом инопланетной резидентуры, я таким не был. Убитый мною враг исполосовал меня тогда ножом, и мне было очень больно… Но я поймал его на приём и зарезал его же оружием… Как же я переживал тогда! Но сейчас было куда хуже, хотя не так уж сильно меня избили… Да, всё было хуже! Гораздо хуже! Наверное, в тот момент, лёжа связанным на заднем сидении Крылатого, я впервые почувствовал, что такое война…
В засаду, которую устроил Сержант, мы влетели неожиданно. Машина вдруг стала тормозить – сначала не колёсами, а двигателем, натужно и резко, даже с каким-то внутренним стоном… А потом – во все тормозные диски, от души визжа покрышками. Потом как-то сами собой распахнулись дверцы – все четыре сразу! Дальнейшее я не успел разобрать, потому что слетел с заднего сидения на пол. Со связанными руками и ногами, да ещё в лимузине – это запросто… Весь мир закувыркался, я очень неудачно упал на спину, прямо на вывернутые руки. И тут же какие-то крики, возня вокруг…
Рывок – и чьи-то сильные руки выдернули меня из прохода между сидениями прямо на бетон Шоссе, в слепящий свет перекрещенных фар.
– Вот он! – воскликнул кто-то, и краем сознания я узнал голос Саста.
– Головной машине – голографический барьер! – а это уже был приказ Сержанта.
И тут же где-то далеко впереди завизжали тормоза, отчаянно и безнадёжно. А потом – хлопок, как будто лопнул надутый бумажный кулёк.
– Свет! – опять потребовал Сержант.
Луч фонаря резанул по глазам. Кто-то не слишком нежно выдернул кляп.
Я проморгался – надо мной стоял шеф.
– Жив? – вопрос Сержанта был жёстким, как пощёчина.
– Да вроде… – пробормотал склонившийся надо мной Саст.
– Я не тебя спрашиваю!
Я прохрипел что-то в ответ…
– Развязать!
Все торопились – и усилиями друзей я, связанный как гусеница, ещё не один раз ткнулся носом в дорожную грязь. Вот освободились руки… Вот, наконец, и ноги мои смогли отделиться одна от другой…
Я лежал ничком, прижавшись щекой к мокрому бетону. Сколько чувств сразу бушевало во мне! Боль в вывернутых суставах всё не проходила. Хотелось и плакать, и смеяться… Только теперь я почувствовал, как болит всё внутри…
– Встать, агент! – резкий голос Сержанта раздался над моей головой. – Работать надо, а он разлёгся!
До сих пор удивляюсь – как я тогда встал? Я ведь ног совсем не чувствовал… Но всё-таки я выпрямился, пошатываясь… В белом сиянии фар, наискось прорезавших ночь… Попытался непослушными пальцами размять затёкшие кисти рук, но шеф не дал мне опомниться…
– Ачет! Меры обеспечения при транспортировке объекта на ликвидацию? Быстро!
– Пустить ещё одну машину следом, – машинально выдал я ответ из учебника специальной тактики, подаренного мне Сержантом несколько лет назад. – Без фар, втихаря…
«Сообразил быстрее, чем подумал», – мелькнул в голове старый каламбур всё того же Сержанта.
– Интервал! – не отставал мой командир.
– Минут семь-десять… – я пытался шевелить пальцами ног.
– Положительная оценка! – резюмировал Сержант. По его тону было не угадать, остался ли он доволен ответом. Особенно в такие моменты.
– Если Ачет прав, то по графику осталось четыре минуты! – спокойно сказал шеф.
– Выключить фары! – взмахнув рукой, заорал он кому-то в темноте. – Убрать машины с дороги!
С едва слышным щелчком мир вокруг погрузился в угольно-чёрную тьму. Но в нескольких местах тут же вспыхнули тактические фонари. Почти одновременно сам собой заработал мотор представительского лимузина, только что отбитого у супостатов.
– Пятьдесят метров вперёд! Там грузовик! За руль! – этот приказ, похоже, был адресован уже мне. И чтобы я не сомневался, что именно мне, последовал толчок в плечо. И ноги бросились исполнять приказание раньше, чем в голове всё встало на место…
Позади двое наших вязали руки одному из министерских громил, возя его мордой по дороге. Это был как раз тот, что сидел за рулём. Поверженный агентами адвослужбы охранник стенал что-то по поводу того, что реквизированный у меня лимузин сам собой затормозил, да ещё и двери почему-то пооткрывались… Я невольно оглянулся на бегу.
